Сегодня предстояло заняться подготовкой к учёбе, но и эти планы пришлось отодвинуть.
Потому что, переступив порог столовой, я обнаружила за столом Громова.
И он выглядел так, будто на войну собирался.
Все мысли о вчерашнем помешательстве вытеснила из головы ниоткуда взявшаяся тревога. Я кожей ощущала, что-то стряслось.
Супруг бросил на меня сумрачный взгляд.
— Доброе утро.
— Сомневаюсь, — пробормотала я. — Что-то случилось?
Странное дело, но я почти радовалась, что какая-то забота смогла хотя бы на время отодвинуть от нас необходимость как-то адресовать случившееся вчера.
Взгляд Громова всего на секунду задержался на V-образном вырезе моего домашнего свитера, а меня уже бросило в жар.
К счастью, это меня испытывало на прочность лишь моё разыгравшееся воображение.
— Случилось.
Я уселась за стол, не спеша приступать к завтраку.
— Может… расскажешь?
Громов, видимо, совсем не ожидал от меня каких-либо попыток пойти на контакт после вчерашнего. Но меня мучила всевозрастающая тревога и сейчас было совершенно не до того, что он там мог вообразить или подумать.
И тревогу мою подпитывало то, что Громов сидел за завтраком во вчерашней одежде и вообще выглядел так, будто спать не ложился.
Что могло объяснять его вчерашнее отсутствие в нашей спальне.
— На предприятии случилась авария.
— На твоём предприятии?.. — охнула я.
— На моём, — кивнул Громов.
И по тому, с какой неохотой он говорил, я поняла, что всё серьёзно.
— Много… много повреждений? Насколько всё плохо?
Я только сейчас заметила, что он почти толком не ел. Сидел над тарелкой, скорее раздумывая, стоит ли тратить время на пищу.
— Не конец света, но запуститься в срок мы не успеем.
— И это значит…
Все планы придётся корректировать. Очень сильно. Основательно.
Так. Он же говорил что-то о стремлении поскорее выйти на прибыль. Иначе…
Кажется, Громов сообразил, что я умудрилась дойти до кое-каких собственных выводов. Потому что покачал головой и невесело усмехнулся.
— Первую сумму я выплачу безо всяких задержек.
У меня внутри всё заледенело.
— А… дальше? Что будет дальше?
Громов помолчал.
— Говорю же, корректировать планы.
— Очень размытая формулировка.
— Требуешь конкретики? — он покачал головой. — У меня её нет. Сейчас нужно точно оценить ущерб, обсудить все вопросы с подрядчиком… короче, дел ещё много.
— Мне очень жаль, — прошептала я и отчётливо поняла, что не просто жаль. Ощущение было такое, будто эта беда вдруг стала на все сто процентов моей, то есть общей.
Пусть мой пока ещё муж делить её со мной и не собирался.
— Не бери в голову, Митина. Не твои заботы. Но за участие — спасибо.
— Если я могу чем-то помочь…
— Ничем, — Громов мотнул головой и поднялся из-за стола. — Занимайся учёбой. Не хотелось бы, чтобы мои старания оказались впустую.
И он вышел из столовой, оставив меня раздумывать над услышанном. Правда, надолго мои раздумья не затянулись.
В кармане штанов завибрировал телефон.
Неизвестный номер. Наверное, звонят из универа.
И как я сейчас смогу сосредоточиться на учёбе?
Но мне, как оказалось, и не пришлось.
Потому что звонили вовсе не по поводу курсов.
— Алина, доброе утро, — зазмеился из динамика голос Плотникова. — Мы можем поговорить?
— Нет, мы не можем, — огрызнулась я.
— На твоём месте я не спешил бы отказываться от разговора. В твоих же интересах меня сейчас выслушать.
Глава 50
Какое-то время я просто молчу, как последняя идиотка. А главное, отчётливо понимаю, что очень нехитрая уловка Плотникова таки сработала. После его таинственных слов я не нахожу в себе сил сбросить звонок.
Может, и смогла бы, если бы полчаса назад угрюмый и в душе наверняка обеспокоенный Громов не сообщил мне о диверсии на заводе и о её тяжких последствиях.
Слишком уж подозрительное совпадение событий. Сначала такие вот новости, а потом звонок от Толи-маньяка.
— Слушаю, — стискиваю телефон, будто надеюсь, что это придаст мне хоть какие-то силы.
— Нам стоило бы встретиться.
Нет, он попросту издевается. Мало мне в жизни проблем. Сначала вся эта катавасия с курсами, потом авария на предприятии, теперь ещё Плотников, чтоб его!
За что судьба так меня ненавидит?
— Не стоило бы, — стараюсь контролировать голос, потому что злить этого странного человека мне запрещает какое-то не очень приятное внутреннее ощущение. — Толь, если ты хочешь что-то сказать, говори. У меня нет ни времени, ни…