— При чем здесь твоя мать? И какое опережение? Ты сам собирался заговорить о расставании? Я не ослышалась?
— Нет, не ослышалась, Ольга. Не стоит прикидываться невинной овечкой, у меня вчера на многое открылись глаза, — раздается из трубки жесткий голос Глеба.
— Вот как, очень интересно, — растерянно тяну, прикидывая на, что у него могли открыться глаза, что за бред он несет. — И с чего они у тебя открылись, эти твои глаза? Подсказал кто — то? Рассказал что — то?
Не иначе его блондинка поведала о нашем случайно подстроенным мной знакомстве, как минимум, пожаловалась на странную девушку, испортившую смартфон. И мой дорогой супруг, как настоящий альфа — самец, решил опередить меня. Эта версия вполне логично вяжется с Глебом. Воистину, я бы даже сказала.
И «альфа самец» — это вовсе не комплимент, это клинический диагноз.
Хотя он упомянул мать. Не вяжется тогда.
— Можно и так сказать, — коротко отвечает он.
Да нет, где это видано, чтобы Глеб спокойно решал конфликты? Он должен уже минут пять как кричать и сыпать оскорблениями! Это в нем так своеобразно бурлят муки совести? Или ему настолько все равно на меня?
— Кто официально подаст на развод? Как будем делить имущество и детей? — спрашиваю о насущном, нужно ведь теперь, получается, решить все эти неприятные вопросы. Официально.
Я понимаю, почему я боялась первая заговорить обо всем об этом, откладывала, закрывала глаза на правду и переживала глубоко внутри в обнимку с подушкой. До того момента, как озвучишь все вслух, кажется, что еще не все потеряно, есть надежда на то, что обнаружится какая — то деталь, которая повернет происходящее под другим углом, и в разводе просто отпадет надобность.
Но когда слова уже произнесены, назад дороги нет и не будет.
— С чего ты взяла, что мы будем сейчас официально разводиться? Так быстро хочешь освободить себя? Нет, милая, не пойдет. У меня здесь сделка века решается, в данный момент мне не нужны никакие разводы.
На несколько секунд теряю дар речи. Мы ему с детьми не нужны, но развода пока не будет, ведь ему по работе невыгодно.
— Глеб, а ты не обалдел случайно? Ты меня буквально втоптал в грязь на дне рождения наших общих детей, а теперь считаешь нормальным вытащить, отряхнуть и некоторое время еще попользоваться? Я не узнаю тебя. Где мой Глеб десятилетней давности? Что с тобой сделала твоя работа?
— Ничего она со мной не сделала. Преимущественно именно ты с детьми пользуешься ее благами, так что не надо, — говорит раздраженно мой супруг. — Я вам предлагаю спокойно жить в доме два месяца, я вас по — прежнему буду обеспечивать, не брошу. Просто прошу не пороть горячку. Никаких разводов и никаких откровенностей кому бы то ни было о том, что между нами происходит. Все.
— Даже мамочке твоей не жаловаться, да? — ехидно осведомляюсь. — Ведь она в чем-то там была права! В отличие от меня.
— А мама здесь причем, Оля? — тяжело вздыхает Глеб. — Хочешь спустить на нее всех собак из — за того, что она мне открыла глаза?
— Так как же она тебе их открыла?
По моей версии любовница на меня нажаловалась, а не свекровь.
— В прямом, Оля, в самом прямом. Устал я. Ты не представляешь, насколько я устал. Здесь бедлам, там мама, еще и ты со своими детьми. Даже ругаться не хочу, так я устал.
Что — то внутри меня привычно тянется к Глебу, жаждет дать ему душевную поддержу. Но я быстро пресекаю этот порыв на корню.
— Нет, Глебушка, супруг ты мой дорогой. Ты ни черта не устал. Ты ни разу не вставал ночью к орущему Никите, а когда его с трудом успокаивал, просыпалась Сонечка, и все начиналось по кругу. Ты не переживал их колики и режущиеся зубки, не паниковал при виде первых неуверенных шагов у опоры. Ты всего этого не проходил! Хотя что я тебе говорю, мы с момента моей беременности находимся с тобой на разных островах, которые стремительно отдаляются друг от друга.
— Да, Оля, тут я с тобой согласен. Дети твои, а моя лишь работа, и связывает нас, получается, дом, штамп в паспорте и бюджет.
13
Последняя фраза Глеба меня словно пыльным мешком огревает по голове. Это как так, дети мои? Да мы столько всего делали, чтобы наши кровиночки появились на свет, причем делали вместе, а теперь они только мои?!
— Ну ты и козел, Глебушка, — произношу с чувством. — Самый настоящий представитель парнокопытных. Хотя нет, я уверена, что они своих детей не бросают.
— Что за горячка, Оля. Ты прекрасно знаешь, что я имею ввиду. Ох, для чего я вообще продолжаю этот бессмысленный спор?! У меня дел выше крыши, а я тебе сопли подтираю.