А злость на него, эта предательница, она ушла. Оставила меня одну вместе с дурацким милосердием и желанием того, чтобы все жили дружно и счастливо.
— Я клиническая идиотка, — бормочу себе под нос, все еще вертя в руках несчастную банку сметаны.
— Я бы не стал разбрасываться медицинскими терминами, это как минимум невежливо по отношению к тем, кто действительно болен, — произносит рядом…
— Егор? — спрашиваю удивленно, поворачиваясь в сторону говорившего. — Но что ты, как ты здесь оказался?
— Ты в квартире оставила записку, что отправилась за продуктами. Ты знаешь, это так мило, записка на холодильнике, прижатая магнитом, — он широко улыбается, но его глаза почему — то остаются грустными, — в век мобильных телефонов. Никогда не задумывался об этом раньше, но это действительно так. Ведь ты не додумалась написать мне в мессенджере, как это сделали бы сто человек из ста, ты и впрямь оставила записку, да еще и нарисовала на ней сердечки.
— Кхм, да, — я краснею и сдавленно соглашаюсь, — это так, — сама не знаю, чем конкретно я руководствовалась, но в порыве мое решение показалось мне весьма милым, да и романтику навеяло тоже. — Ты прости, конечно, было бы гораздо разумнее, если бы я просто написала тебе. А не пачкала бумагу.
— Дело не в записке, она — то как раз мне очень понравилась, хотелось бы еще когда — нибудь такую получить, — перебивает меня Егор, опуская глаза в пол.
— Дело в том, — догадываюсь я, — что ты видел меня с Глебом.
47
— Да, верно, — отвечает Егор отстраненно, поправляя продукты на полках.
Делаю глубокий вдох и ставлю сметану обратно на прилавок, а затем начинаю помогать однокласснику.
— Что — то мы сразу с драмы начинаем, да? Зато все действительно так, как в школе, — усмехаюсь. — Только в том нежном возрасте может быть столько драмы, верно?
— Ты хочешь сказать столько драмы из — за милого разговора, самого что ни на есть настоящего поцелуя и второго почти поцелуя? — невинным голосом осведомляется Егор.
— Ты даже описываешь это все так, словно мы и впрямь в школе, — хмурюсь, бросаю странное дело по поправлению продуктов на прилавке и дергаю коляску в сторону.
В конце концов, мне не только сметану нужно купить.
— С той лишь разницей, что в школе у тебя не было мужа, — Егор тут же следует за нами с детьми.
— Да, — соглашаюсь, — не было. Но именно потому поцелуй с Глебом ничего не значит, я не оттолкнула его сразу, чтобы поставить нестираемую жирную точку в своих чувствах к нему, если тебе интересно, — рассказываю, пытаясь выглядеть спокойной и равнодушной. — Эти хлопья вкусные, не знаешь?
Беру большую упаковку готового завтрака и со всей серьезностью принимаюсь изучать его состав. Но Егор не дает мне «увлечься».
— Вкусные, — говорит он, отбирает у меня упаковку и кидает ее в корзину, — и, вообще, отдай, я понесу, — забирает корзину, наполненную продуктами, которые я успела туда положить.
— Понеси, — киваю, — спасибо, — двигаюсь дальше вдоль полок, не возобновляя разговор, но одноклассник сам не выдерживает.
— Просто для справки, отчего тебе не хватило времени поставить эту точку раньше? Развод разве не подразумевал подобного? — раздраженно спрашивает Егор.
— Подразумевал, — с готовностью соглашаюсь, — еще как подразумевал. Думаю, точку я начала ставить еще за год до развода.
Теперь я решаю изучить состав макарон. Кажется, за этот поход в магазин я узнаю больше о различных ингредиентах, чем за всю прошедшую жизнь.
— Они тоже вкусные, — но Егор снова не дает мне этого сделать, нетерпеливо выхватывая пачку и с легким раздражением кидая ее в корзину, — завязывай.
— Хорошо, уже завязала, — покорно киваю и иду дальше.
Несколько минут мы проводим в молчании, несколько очень длинных напряженных минут.
— Ты не собираешься продолжить свой увлекательный рассказ?! — снова первым не выдерживает Егор. — Что — то с мужем ты долго разговаривала!
— С бывшим, если не ошибаюсь во временных рамках, — спокойно поправляю одноклассника. — А твоя ревность даже приятна, не ожидала.
— Оля, — перебивает меня мрачный Егор, — ближе к сути, пожалуйста.
— А суть в том, что я не хочу вечной войны с ним, понимаешь? — поворачиваюсь к однокласснику, останавливая коляску у полок с лапшой быстрого приготовления. — Не хочу. Мне это не нужно! Глеб является отцом двойняшек, этого нам не исправить, и нужно понять, как организовать дальнейшие взаимоотношения, понимаешь? Я не собираюсь рассказывать детям, что их отец плохой, если он не будет делать ничего плохого по отношению к ним. Я, — делаю паузу, набирая побольше кислорода в легкие, — я просто с ним разговаривала, не мирилась, не соглашалась быть снова его ведомой, я всего лишь поддерживала диалог. В конце концов, мне еще нужно взыскать с него алименты и установить график встреч с детьми.