— Конечно, Оленька, конечно, — тетя тоже поднимается, целует меня в щеку и обнимает двойняшек, — иди. А я действительно прилягу, голова что — то болит, на погоду, наверное.
— Голова болит? — мгновенно настораживаюсь. — А если давление? А мы тут чая напились! — всплескиваю руками. — Давай на диван, я за тонометром.
— Да все со мной нормально, — тетя качает головой, — ты прямо как Костик, тот даже как — то в город меня возил, до того перепугался. А ведь есть таблетки, все скорректируют если что.
— Костик у тебя хороший сосед, заботливый. Почему ты не отвечаешь на его ухаживания? — спрашиваю, пока тонометр делает свое дело.
— Да глупости все это в нашем — то возрасте, Оля. Нам совместная жизнь может принести лишь одну пользу — чтобы скорую вовремя вызвали, если что.
— Не надо, — морщусь, — плохая тема.
— Тема — то, может, и не очень приятная, но жизненная. Сестра моя, мать твоя, гораздо младше была, когда несчастье приключилось, и наличие мужа рядом не помогло, да и скорая тоже. Так что когда оно суждено, тогда суждено! Не нужно квохтать надо мной, над детьми квохчи.
— Н — да, — грустно улыбаюсь, вспоминая родителей, — есть в твоих словах правда. Но вы можете с Константином в магазин вместе ездить, компоты варить, коммуналку экономить, в конце концов! — договариваю со смехом.
— Нет, не можем мы экономить. Костику нужна дача круглый год, а мне цивилизация и тепло в жилище без того, чтобы предварительно затопить печку или отрегулировать режим подачи газа в котел. А уж если выключат свет, то и вовсе заводить генератор и возвращаться к той же печке! Нет, — тетя качает головой, — я не в том возрасте. Лучше общаться с Костиком полгода, пока тепло, я только на это согласна.
— Гостевой брак на полгода, — произношу с улыбкой, — тоже отличный вариант, кстати. А давление у тебя слегка повышено, видимо, действительно погода виновата в головной боли, — резюмирую, поднимаясь на ноги. — Теперь с чистой совестью оставляю тебя отдыхать. До завтра, — снова прощаюсь, забираю детей и все — таки иду в магазин.
Торт и сладкая газировка должны поднять настроение. Разговор с тетей неплохо отвлек, нужно закрепить результат.
Медленно качу коляску, рассматривая витрину. Я отправилась в дальний маленький магазинчик, в привычном ближнем супермаркете из тортов всего два вида, да и те стоят у них месяцами. А небольшая частная торговая точка, на удивление, всегда радует обилием свежих кондитерских изделий.
Вытаскиваю понравившийся тортик и уже разворачиваю коляску к кассе, как в проходе появляется неожиданный человек.
— Здравствуй, Оля, — произносит Егор, — а я к тебе, только за тортиком решил сначала зайти, а ты тут тоже за этим, — говорит он так, словно того памятного вечера два дня назад не было. — Кстати, алиментами твоими занялся, потому, собственно, и отсутствовал.
— Егор, — у меня на сердце мгновенно теплеет, — ты такой заботливый.
— Да, я такой, — он делает шаг ко мне и здоровается с Никитой и Соней. — Малышня, привет! Если мама разрешит, куплю вам по шоколадному яйцу с игрушкой, а если не разрешит, все равно куплю, кто ее будет спрашивать, верно?
Егор подмигивает детям, они задорно смеются, и картина моего мира становится идеальной.
Но тут случается то, что не должно происходить в двадцать первом веке, где все напичкано камерами, ведь такое только в фильмах допустимо!
В магазин врываются двое в черных балаклавах и кричат с порога.
— Это ограбление! Всем оставаться на своих местах!
56
Время словно замирает.
Серьёзно, оно останавливается! Секундная стенка на больших круглых часах, украшающих стену магазинчика, никак не может сделать шаг, зависнув, дрожит на месте.
Прямо как приказали эти двое с оружием в руках.
Я все еще не верю в происходящее, держу торт, как дурочка, и большими круглыми глазами смотрю на людей у входа. Минус маленького магазина, стеллажи с полками в нем низкие, мы все, как на ладони.
С моего места я отлично вижу испуганную старушку, в руках которой трясется буханка хлеба и пачка дешевого кошачьего корма, и девушку — продавца, застывшую истуканом и беспомощно вращающую глазами. Наверняка, здесь даже тревожной кнопки нет, а камеры, если даже и работают, помогут в данный момент слабо. Да и после всего какую они принесут пользу, если лица в балаклавах скрыты.
Перевожу взгляд на Егора, стоящего перед коляской, которую, кстати, не видно за стеллажами, слабое утешение, но все же хоть какое — то. Ребята вне обозрения, но пуля достать может. И с осознанием этого факта внутри меня все холодеет.