Когда я пришла в школу, в преподавательской царила гробовая тишина. Я подошла к Еве, с которой давно не общалась, и посетовала на себя, что так и не отблагодарила ее за то, что помогла с трудоустройством. Перед ней мне было особенно стыдно, ведь и она может пострадать, как только Маша решит избавиться от меня.
– Почему все молчат? – спросила я у Евы, подойдя к ее столу.
Наклонилась к ее уху так, чтобы только она меня услышала, вот только никто не разговаривал, не звучало ни звука, так что мой шепот был бесполезен. Все навострили уши.
– Начальство сегодня не в духе, – сморщилась Ева. – Ох и зря ты опоздала. Она заметила твое отсутствие. Сказала, чтобы ты зашла к ней, как только придешь.
Ева не знала, что дело было совсем не в моем опоздании на пять минут. Ох, совсем не в нем.
Я решила не откладывать встречу с Машей и пойти сразу. Работать я под ее началом больше не собиралась, слишком гадкое чувство возникало в груди, поэтому я не особо боялась увольнения, а вот обсуждение прошлого меня страшило. Хоть и тянуло высказать этой гадине всё, что я о ней думаю.
Так что я расправила плечи и гордой походкой направилась к кабинету директрисы школы. Мегере Машке Вознесенской. Надеюсь, фамилию она возьмет обратно девичью после развода.
– Давно не виделись, Маша, – вошла я без стука и села напротив, не собираясь лебезить и выпрашивать разрешения. Пришла я не как работница, а как ее бывшая подружка, которую она предала.
– Для тебя не Маша, а Мария Дмитриевна, – процедила она и вздернула подбородок.
– Не тыкай мне тут, Маша, – вернула я ей колкость. – И не строй из себя невинную овечку. Я всё знаю.
Я буквально чувствовала разливающуюся в воздухе ее ненависть ко мне. Она источала этот гнев, даже не скрывая его.
– Что ты знаешь? – горько усмехнулась Маша и наклонилась вперед. – Ты хоть представляешь, как испортила мне и моей дочери жизнь?! Ты во всем виновата! Ты разрушила мою семью! Тварь! Из-за тебя моя дочь останется без отца!
Ее будто прорвало, и она всё кричала и кричала, скатывая на рыдания, но я не испытывала к ней ни капли жалости.
– Ты серьезно сейчас меня обвиняешь? – вклинилась я, когда она сделала паузу, чтобы продышаться. – Это я пострадавшая сторона, не ты. Ты испоганила жизнь и мне, и Родиону, так что не смей сейчас обвинять во всем нас. Может, напомнить тебе твои угрозы и шантаж?
– Если бы ты не хотела бросить Родика, то не купилась бы, – прищурилась Машка, быстро перестраиваясь и кончая истерить
Казалось, будто у нее не в порядке с головой. Такая быстрая смена настроения не могла считаться нормальной.
– Я это сделала потому, что считала, что ты беременна от него. Не хотела оставлять ребенка безотцовщиной. А если бы мы с ним не расстались, то даже ради ребенка он бы никогда на тебе не женился.
– Ты этого не знаешь! – прошипела Маша, но я ни капли не засомневалась в той истории, которую рассказал мне Родион.
– Знаю. Достоверно из уст Родиона. Он сказал мне, что ты неоднократно пыталась его соблазнить, даже однажды что-то подсыпала в его бокал, но он не стал пить, ушел спать в другую комнату, не ту, что ему выделили в том коттедже Анисимова. Ну тот вечер, когда ты якобы переспала с Родионом, ты ведь сама рассказывала, как охала под ним от удовольствия.
В тот вечер, когда Анисимов, одногруппник Родиона, устраивал вечеринку, я не поехала, так как готовилась к сессии, а вот Родиона поехать уговорила. Зря. Может, если бы он не был там в ту ночь с ночевкой, я бы никогда не поверила в его измену.
– Как давно ты знала, что твоя дочь не от Родиона? – спросила я Машу, вдруг подумав, знала ли она сама, что секс в ту ночь у нее был не с ним.
Судя по тому, как она отвела взгляд, я была права.
– Как только родила, почти сразу ДНК-тест сделала, – призналась вдруг она и опустила голову, всхлипнула, а затем зарыдала, закрывая ладонями лицо.
– Трудно построить семью на лжи и на чужом несчастье. Не удивляйся тому, что правда всплыла наружу. Благодари Родиона за то, что он не засадит тебя в тюрьму. Он, в конце концов, настоящий мужчина.
Ее лицо, которое так и хотело лопнуть от злости, так сильно покраснело, что в первые секунды она просто смотрела на меня звериным взглядом с широко раскрытыми от удивления глазами, не ожидая такой подколки и не зная, что же можно на это внятно ответить.
– Да как ты смеешь? – рыкнула она в ответ. – Ты уволена!