— А ты не лезь, я не просила.
— Я хочу свою семью назад, Ясмин. Тебя и детей. В дом, где мы жили. Я хочу все вернуть, и я делаю все, чтобы это вернуть.
— Мужья, сворачивающие налево, редко пользуются тормозами, Динар.
Вижу, как лицо мужа удивленно вытягивается, он округляет глаза, поджимает губы, возможно, чтобы не наговорить мне лишнего. Я же… я понимаю, что так и есть. После того, как я уехала, Динар не ушел с головой в работу, не зациклился на достижении своих целей, он словно застопорился в обиде на меня, и поэтому обо мне так часто писали в сети. Поэтому он окружал себя женщинами. Ему это нравится и продолжает нравиться. Выставить меня виновной, а теперь вернуть.
— Что мы скажем, если я к тебе вернусь, Динар?
— В каком смысле?
— Я читала все те статьи, видела, что обо мне писали. Что мы скажем, если вдруг отменим судебный процесс и сойдемся? Ведь о нас снова будут писать, верно?
— Будут, — соглашается, но варианты развития событий представлять не спешит, думает, и я все понимаю без слов.
О нем ничего плохого писать нельзя, потому что на кону его предвыборная гонка. Он метит не просто в хорошие бизнесмены, но еще и в мэры города, обещает изменить все к лучшему. Скандалы ему ни к чему.
— Разве это столь важно? Мы скажем, что любим друг друга и решили не зацикливаться на прошлом.
— То есть ты меня простил, так получается?
— Ясмин. Не так, конечно.
— А как? Ты расскажешь всем, почему я уехала на самом деле? Расскажешь, что спал со своей секретаршей? Или просто расскажешь об измене? Согласишься взять вину на себя и обелить мое имя?
Я знаю, что нет, но намеренно его об этом спрашиваю. Наверное, мне нужно поставить последнюю точку в наших отношениях, хотя листок и так усыпан сплошными черными кляксами. Я пыталась мысленно оправдывать Динара и, наверное, до последнего не верила, что мы сможем развестись, но теперь, когда мой муж молчит, не зная, видимо, как сформулировать просьбу прикрыть свой зад, я понимаю, что смогу. Развестись, устроиться на работу, поднять детей и вообще начать жизнь заново, а Динар… Надеюсь, он поймет, что не все разбитое можно склеить. А склеенное единожды навеки останется уродливым.
— Ты же знаешь, что я хочу стать мэром.
— Знаю, — говорю впервые с улыбкой, хоть и внутри болит.
Наверное, по-особенному сильно, ведь именно сейчас я в полной мере осознаю, что не нужна Динару. Он считает иначе, возможно, пытается что-то доказать. Себе, окружающим, мне, но я ему больше не нужна. Ему нужно кресло депутата, деньги, слава, возможно, дети, ведь с ними он все же ведет себя как настоящий отец, но я… я ему не нужна.
— Уверен, мы что-нибудь придумаем, — берет мою руку в свою. — Давай аннулируем развод?
— Открой дверь, пожалуйста.
Щелкает замок, я забираю руку из его захвата и тут же выхожу на улицу. Динар — следом. Обходит автомобиль, направляется ко мне, но тут же останавливается, видимо, наткнувшись на мой взгляд.
— Это конец. Если ты не подтвердишь развод, я все равно его получу. Процесс затянется, но нас разведут. Не этот судья, так следующий. И я никогда к тебе не вернусь, потому что я хочу, чтобы меня любили. По-настоящему. Настолько сильно, чтобы отказаться от всего: денег, славы, успеха.
Динар нервно запихивает руки в карманы брюк, сводит брови на переносице и с силой сжимает челюсти.
— Ты дура, если считаешь, что сможешь найти такого мужчину, — неожиданно выдает он. — Я — твой лучший вариант. У тебя трое детей от меня, а ты хочешь найти того, кто ради любви к тебе откажется от всего?
Он смеется, а я думаю о том, что это не просто точка в отношениях, а сожженный дотла том нашей истории любви.
Глава 28
Динар
Слежу затуманенным взором за тем, как Назар выдирает у меня из рук бокал. Пытаюсь этому воспротивиться, но тело нихрена не хочет подчиняться. Едва поднявшись, падаю обратно на диван. Баб, что развлекали меня до того, пока я не нажрался, уже давно нет. То ли они свалили до того, как появился Назар, то ли это он их разогнал, но сейчас это не имеет абсолютно никакого значения.
— И что, в твоей жизни все так плохо, что ты бухаешь, словно собираешься сдохнуть?
Слова Назара слышу плохо. Разум затуманен, тело не слушается, а мысли крутятся вокруг одного: “я все проебал”. Всё.
— Отдай бокал.
— Нет уж.
Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я открываю глаза во второй раз. Наверное, много, потому что Назара я теперь вижу отчетливо. Он сидит за своим планшетом последней модели и что-то там просматривает. Заметив меня, блокирует экран и язвит:
— Проснулся?! Думал, откинулся.
— И тебе привет.
— Так бухаешь почему? В стельку пьяный ты мне так и не ответил на вопрос.
— А что еще делать?
Тянусь к бутылке снова. Там — спокойнее. После того, что я позволил себе наговорить жене, уж точно.
Жене.
Вряд ли она теперь у меня есть. Не после того, что я сказал. Не после всех тех унижений, которые она вытерпела. Ни одна женщина такого не простит. Разве что кто-то из дешевых шлюх, но моя гордая и неприступная Ясмин не позволит растоптать свою гордость. Уйдет с высоко поднятой головой и больше не взглянет в мою сторону.
— Работать. Слышал, у тебя развод сейчас. Или уже развелись?
— Нет, но скоро.
— Ты поэтому пьешь?
Не отвечаю. Думаю, он и так все понимает.
С Назаром мы поднимались вместе. Познакомились случайно, сработались. Оба были примерно на одном и том же уровне, а теперь… теперь мы высоко. Я в своей сфере, а Назар — в своей. Он тоже женат. Пять лет в счастливом браке. Жену любит и не ушел от нее даже после того, как она потеряла ребенка. Назар не вдавался в особые подробности, но кажется, Настя так и не смогла родить. На каком-то сроке у нее пришлось вызывать искусственные роды, потому что у ребенка пропало сердцебиение. После этого Настя впала в затяжную депрессию, и они с Назаром пытались все это пережить. Едва не развелись, но выстоять все же смогли.
Я все это знаю вскользь, потому что никто из них подробностей никогда не рассказывал. Нет детей, потому что не хотят — вот официальная версия у четы Арбатовых.
— Я пытался, Назар. Я хотел вернуть семью.
Вижу, как друг наливает себе алкоголь в стакан, отодвигая при этом бутылку от меня. Отпивает из бокала несколько глотков и вкрадчивым голосом спрашивает:
— А что ты сделал, чтобы она вернулась?
Крепко задумавшись, молчу. Что я сделал? Мне казалось, что все возможное, но вот так сходу не могу даже вспомнить.
— Молчишь… Потому что ни хрена ты не сделал, Динар.
Сейчас мне здесь не хватает Демьяна, который живет со своей женой в Таиланде. Вот уж у кого можно было посоветоваться, как он вымолил прощение у жены после того скандала, что был. Хотя знаю я, как. Инвалидом стал. Даже здесь меня обскакал. Сомневаюсь, что Ясмин оценит и прибежит ко мне, если я вдруг не смогу ходить. Я-то ей действительно изменил, а не вид сделал.
— Тебе легко говорить, — “наезжаю” на Назара. — Ты примерный муж, хороший отец. Ты был рядом с женой все это время, что ей было плохо, ты никуда не ушел и не изменял Насте.
Он усмехается, залпом осушает бокал и со звоном ставит его на стол.
— А если я скажу тебе, что у меня есть внебрачный ребенок? Девочка. Дочка. И я, блядь, даже не знаком с ней.
— То есть как…
Кажется, я трезвею еще больше, но все равно не могу понять смысл сказанного.
— У тебя где-то ребенок есть? И Настя не знает?
— Конечно, не знает.
— Она родилась уже после…
— Конечно, после.
Молчим некоторое время. Я даже не знаю, что в таких случаях говорят. Сочувствовать или… сопереживать?
— И… что ты планируешь делать?
— Ничего, — отбивает равнодушно. — Все то же самое, что делал все это время. Отчислять бабки за молчание и держать все в тайне. Мы с Настей не собираемся иметь детей, а у той… женщины хватит ума не появляться в нашей жизни. Того количества денег, что я регулярно ей перевожу, хватает на безбедное существование.