Чтобы чем-то себя занять, сразу после ужина не без помощи мужчин собираю тарелки и отправляюсь на кухню, чтобы загрузить их в посудомоечную машину. Все здесь привычное мне. За год скитаний с детьми за границей у меня так и не получилось привыкнуть к тому дому, в котором я там жила. Я ощущала себя чужой, лишней, словно ненужной. Здесь же… здесь я помню каждую царапину на столешнице, потому что девяносто процентов их оставила я и еще десять — Динар, когда в романтическом порыве пытался мне что-то приготовить.
Запустив посудомойку, выхожу на террасу, куда несколько минут назад вышли мужчины. Детей забрала Елена, которая, конечно же, уволилась от отца и перешла работать ко мне. Оставаться в том доме у нее не было причин, так как детей там не было, и вряд ли они в ближайшее время намечались. По крайней мере, я больше не планирую возить детей к их дедушке. Не хочу, чтобы он становился для них дополнительным источником стресса.
— У тебя нет шансов, — долетает до меня голос Динара как раз тогда, когда оказываюсь на улице.
Хлопает дверь, и оба мужчины поворачиваются ко мне. Они не выглядят напряженными и нервными. Скорее, спокойными и уравновешенными. Впрочем, представить не могу Артема в ином состоянии. На каждом заседании он чудесно владел собой. Был спокойным, собранным, четко формулировал свои мысли. Мне кажется, это в крови у адвокатов — быть такими, чтобы их состояние передавалось и клиентам, которым свойственно нервничать и нагнетать ситуацию.
При виде меня их разговор прерывается. Не хочу думать, о каких таких шансах Динар высказывал Артему. Надеюсь, он не имел в виду меня, потому что не ему точно решать, с кем мне встречаться и жить в будущем.
Не успеваю я и слова вставить, как Динару кто-то звонит. Он сбрасывает звонок, но телефон снова разрывается звонком, и на этот раз он отвечает. Даже отсюда мне слышно женский голос. Чей именно — разобрать не могу, но когда подхожу ближе и вижу, как Динар сбрасывает, мельком замечаю фотографию Анны. Той самой, с которой у него якобы ничего не было. Но тем не менее она звонит ему в одиннадцатом часу ночи.
— Я вынужден уехать, — говорит с раздражением.
Хочется съязвить, но я молча выдавливаю из себя улыбку и желаю ему хорошего вечера. Внутри все клокочет. Не соображая, что делаю, как только дверь террасы закрывается, я подхожу к Артему. Действую на порыве, совершенно не задумываясь над тем, что собираюсь сделать.
Оказавшись близко-близко, почти соприкасаюсь с ним телами, приподнимаюсь на носочки, обхватываю за шею и целую. В первые мгновения ловлю ступор, дальше Артем мне отвечает. А следом дверь на террасу хлопает еще раз. Мы отстраняемся друг от друга не сразу. А когда делаем это, никого, кроме нас, здесь нет.
Глава 37
Динар
— Говори быстрее, — командую, когда поднимаю трубку.
— Динар, я… авария, — слышу шум автомобилей и слезы Анны в трубку. — Я… мне кажется, мне очень плохо.
Вытряхивать из нее что-то по телефону нет никакого смысла, поэтому, сцепив зубы, сообщаю, что мне пора уехать. Прячу телефон в карман брюк, следую к выходу, потому как решение вроде принял. На полпути, правда, останавливаюсь. Какого хера? Я разве должен ездить по ее звонкам? Авария? В полицию пускай звонит и скорую. Я ей кто? Никто. Раз помог, вот пусть не думает, что буду помогать теперь постоянно.
Разворачиваюсь, иду обратно. Хлопнув дверью, замираю, блядь, от увиденной картины. Ясмин… моя Ясмин, прижавшись в Артему, самозабвенно с ним целуется. Я за мгновения считываю его руки на ее талии и ее — у него на шее. Сжимаю кулаки. Хочется влезть между ними, отодрать ее от него с мясом и потребовать объяснений, но я тихо иду в дом, а дальше — к выходу.
Ни к какой Анне я, как и решил, не поеду, но и здесь, среди оазиса взаимопонимания, мне нет места. Странно, но осознаю я это только сейчас, увидев Ясмин с ним. До этого на полном серьезе задвигал Артему, что ему ничего не светит. Был уверен, что это так и есть. У нас трое детей, я ее люблю, а он… кто он вообще такой? Так… мимопроходил.
А теперь выходит, что задержался. Судя по тому, что Ясмин бросилась к нему в объятия, стоило мне только выйти, только этого они оба и ждали — когда я, наконец, свалю. А мне-то, идиоту, невдомёк было, чего этот хрен лыбится подозрительно и ничего в ответ мне не говорит. Оказывается, он прекрасно знал, что из всех присутствующих на террасе я был тем единственным, которому ни черта не светило.
Выхожу на улицу, вдыхаю холодный воздух, поднимаю голову к небу. Надеюсь найти там объяснение? Решение? Кажется, что решение придет само по себе. Упадет откуда-то сверху. Назар подсказал неплохо — дать Ясмин свободу, оставить ее в покое и показать, какой я. Но он не сказал, что там, на свободе, у нее будут другие мужчины. И с ними будут не только поцелуи, но и что-то большее. Симпатия, страсть, секс, возможно, даже любовь. Разве нужен ей я? Новые эмоции затягивают в водоворот так, что потом трудно выбраться. Ясмин слишком долго была примерной и верной женой, чтобы, оказавшись на свободе в окружении мужчин, умеющих соблазнять и флиртовать, отказывалась от общения с ними. Теперь у нее не было ничего, что бы ее сдерживало. И это злило. Корежило.
Телефон взрывается очередным звонком, но на этот раз я его попросту отключаю. Сажусь в машину, завожу двигатель и езжу по городу. Захлестывают воспоминания. Ясмин никуда из мыслей не уходит, заседает там накрепко, будто насмехаясь надо мной.
Она была смыслом моей жизни, центром вселенной, а я, вместо того чтобы посылать окружающих с их дебильными вопросами о том, почему моя жена не со мной, требовал от нее чего-то. Чего там я хотел? Чтобы она была женщиной? Придурок. Какая разница, какая у нее прическа и побриты ли ноги? Совершенно неважно, в платье она от модного дома или в халате, купленном в переходе. Разве от этого она стала хуже? Или как-то изменилась? Разве от этого я стал меньше ее любить?
Хочется откусить себе язык за все те гневные слова, которые я ей сказал. За высказанное недовольство, за то, что позволил себе сказать ей, будто я лучший вариант. Я — худший. Худший из всех, кого она могла выбрать в жизни. Был таким в студенчестве, остался таким и сейчас. Теперь у нее — Артем. До мозга костей правильный, внимательный и заботливый. Конечно, я видел, как он на нее смотрит. Видел, и мне это льстило, потому что по документам она была все еще моей женой. Но что значат документы, когда я разрушил наш брак гораздо раньше и с каждым разом вколачивал в его гроб по гвоздю?
На очередном повороте меня тормозят для проверки документов. Паркую автомобиль, протягиваю сотруднику ДПС водительское удостоверение и жду, пока меня отпустят, но неожиданно следует приказ:
— Выйдите из машины.
— Что?
— Вы слышали, выйдите из машины.
Повинуюсь, конечно. Тем более, что мужики как-то нервно себя ведут. Подозрительно.
— А в чем дело, собственно?
— Машина такая в розыске. Проверяем всех, — чуть спокойнее поясняет сотрудник ДПС. — Вы откроете багажник?
— Да без проблем.
Пара минут уходит на то, чтобы проверить багажник. Я стою скучаю в стороне, пока один из мужиков не достает откуда-то из-под коврика пакетик.
— Что это тут у нас? — хмурится.
Второй смотрит на меня с подозрением. Я как-то сразу понимаю, что дело пахнет жареным. Сцепив зубы, молчу, пожимая плечами.
— Ваше?
— Нет.
— Вам придется проехать с нами.
Кто бы сомневался? Но больше волнуют не эти ребята, а откуда у меня в машине этот сраный пакетик с подозрительным белым порошком. Неужто Артемка расстарался, чтобы убрать конкурента? Как-то он не похож на человека, который будет таким заниматься. Впрочем, а хорошо ли я его знаю? Может, он как раз такой и есть? Исподтишка, чтобы никто не догадался и не дай боже на него не подумал.
— Ребят, а как-то по-другому этот вопрос решить нельзя? — спрашиваю. — Пакетик не мой, я знать не знаю, что это. А я спешу. К жене.
Повисает молчаливая пауза. Мужики переглядываются, а затем произносят грозным тоном.