— Серьезное. Виктор Павлович подождет, — взглянув на адвоката и получив от него молчаливое согласие в виде кивка головы, Рустам переводит ожидающий взгляд на меня.
Иду к выходу, совершенно не понимая, в чем же может быть дело.
— Вам следует принять его помощь, — говорит Рустам совершенно серьезно.
— Вы подслушивали? — не могу не спросить то, что меня удивляет.
— С чего мне подслушивать?
— А с чего вы решили, что я отказываюсь принимать помощь адвоката?
Склонив голову, Рустам проходится взглядом по моему лицу. В который раз ловлю себя на мысли, что он не должен так смотреть на меня, ведь я, по большому счету, его хозяйка. А он позволяет себе вольности.
— Я плохо вас знаю, но уверен, что именно потому, что вы отказываетесь от его помощи, вы и пытаетесь его выставить.
— И почему же я должна согласиться? — уточняю, задрав голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза.
Он намного выше меня, так что обычно я смотрю куда-то ему в шею, но сейчас хочется посмотреть в глаза. Найти там, возможно, подтверждение тому, что он не врет, а говорит правду.
— Не потому ли, что вы с ним получаете деньги от одного человека? — уточняю, прищурившись от подозрений.
Сосредотачиваюсь на том, что замечаю его поджатые губы и слегка стиснутые челюсти. Интересно, это единственные эмоции, которые демонстрирует Рустам, если раздражен? По крайней мере, мне кажется, что после моих слов он должен быть раздражен.
— Потому что вашему адвокату сейчас не очень выгодно быть вашим адвокатом, — вдруг поясняет Рустам то, что никак не укладывается у меня в голове.
— Это почему?
— Вы ему доверяете?
— Разумеется, нет.
— Так как вы ему не доверяете, то его неуспех вы спишете не на то, что адвокат вашего мужа более опытный, а на то, что ваш просто куплен мужем и действовал не в ваших интересах, а в его, разве нет?
— Разумеется, да.
— То есть при проигрыше вы автоматически посчитаете, что за это ему заплатили?
— Зачем вы спрашиваете то, что и сами знаете?
— Затем, чтобы вы поняли, что для вашего нового адвоката проигрыш равен концу карьеры. Если вы вдруг решите распространить эту информацию и расскажете общественности о случившемся, кто обратится к адвокату, которого легко может купить противоположная сторона?
— То есть это он еще и отказаться может? — спрашиваю, не в силах поверить в действительность.
— Я бы отказался, — на полном серьезе признается Рустам.
— Да? Вы не выглядите трусом, — тут же протестую.
— Не о трусости речь, — со знанием дела говорит Рустам. — Подмоченная репутация дорогого стоит.
— И чего же? Увольнения?
— Это самая малость из последствий.
— Говорите, будто знаете наверняка, на собственном опыте, — пытаюсь подловить Рустама, но он лишь невесело улыбается и отворачивается.
Первые пару секунд думаю, что получу что-то в ответ, но когда делаю шаг ближе, резко останавливаюсь, вдруг понимая, что Рустам больше словно не здесь. Думает о своем, явно что-то вспоминая. И мне неожиданно хочется знать, что же именно он вспоминает. Или кого. С ума схожу в четырех стенах, как иначе объяснить неожиданный интерес к жизни абсолютно постороннего человека?
Вернувшись в дом, нахожу Виктора Павловича все там же, за столом. Присматриваюсь к нему и, пока тот не сбежал, а ведь собирался, судя по уже сложенным в папку бумагам, сообщаю, что буду с ним работать. Про себя отмечаю, что новость эта его не особо радует. Может, и прав был Рустам, сказав, что сотрудничество наше с адвокатом чревато концом его, а не меня. Ну что я, даже если проиграю суд, всегда можно подать аппеляцию, а вот Виктор Павлович вряд ли отмоется.
— И какая же у нас стратегия? — устало спрашиваю.
— Значит, так…
Виктор Павлович достает бумаги из портфеля, и следующие два часа уходят на то, чтобы рассказать мне стратегию, которую мы применим в суде. Вообще, учитывая задержание Динара, возможно упрощенное рассмотрение и, как итог, быстрый развод. Мне, честно говоря, уже какой-нибудь. Быстрый или медленный, я хочу вернуть свою фамилию.
— Вы твердо решили разводиться? — спрашивает Виктор Павлович после двухчасового питчинга. Совсем уж неожиданно звучит его вопрос, учитывая, что только что он в красках расписывал мне преимущества нашего сотрудничества. — В том смысле, что… может быть, вы передумаете?
— Не передумаю, — отвечаю решительно. — У меня должен быть выбор.
Я хочу быть свободной, необремененной узами брака женщиной, способной жить самостоятельно. Если в будущем я прощу Динара за все, что он сделал, то это должно быть решение, основанное не на том, что у нас трое детей, и другого выбора у меня вроде как нет.
Закончив с разговором, провожаю адвоката уже не со злостью, а с долей благодарности. Все же Виктор Павлович неплохой специалист, и его стратегия от стратегии Артема практически не отличается. Разве что тем, что у Виктора Павловича нет необходимости бросать пыль в глаза и топить оппонента, потому что он заинтересован в его жене. Возможно, поэтому Динар захотел сменить мне адвоката? Потому что почувствовал, что для Артема я уже не просто клиент, но уже и женщина? Женщина, в которой он заинтересован. А может, и не почувствовал Динар, а увидел? В тот вечер, когда мы с Артемом целовались, дверь, ведущая на балкон, хлопнула дважды. Или это все же был ветер?
Глава 42
Ясмин
— Ясмин Тимуровна, сегодня у вас есть возможность увидеться с Динаром, — на полном серьезе говорит мне адвокат.
Причем делает он это таким тоном, словно это то единственное, чего я хотела от него за последние несколько встреч.
— Мне ехать в СИЗО?
— Нет, конечно, сегодня его отпускают под залог. Он приедет сюда, насколько мне известно.
— Понятно.
Мы уже разработали нашу стратегию и ждем заседания суда, которое состоится совсем скоро. Я не нервничаю и не волнуюсь, потому что в любом случае получу развод. С теми плюшками, которые мне положены, или без них, но я намереваюсь получить документ о том, что теперь являюсь свободной женщиной. Не знаю, почему сейчас для меня это так важно. Наверное, потому что мой адвокат совершенно не внушает мне доверия. А еще это задержание и ограничение на общение с Артемом. Мне все это не нравится. Такое ощущение, что Динар намеренно откладывает наш развод и делает для этого все возможное.
— Так как мы все обсудили, то сегодняшняя встреча будет недолгой. У меня к вам пара вопросов, после чего мы можем прощаться.
Не проходит и пятнадцати минут, как я провожаю Виктора Павловича и сообщаю Рустаму, что мы пойдем гулять через полчаса. Это время мне нужно, чтобы собраться.
Когда выходим, нахожу охранника переодетым, как я и просила, в гражданскую одежду. Мы, как и в прошлый раз, идем в тот же парк. На этот раз точно так же — в сопровождении только Рустама и еще троих парней, но их я снова не вижу. Как-то они это делают. Я точно знаю, что они выходили за нами, еще и в костюмах, но когда оборачиваюсь, никого нет. За деревьями они, что ли, прячутся? Стоит только представить это, как я начинаю улыбаться.
В этот раз с площадки никто не убегает. Мы с Рустамом похожи на семейную пару. Пока дети бегают, мы молча сидим на скамейке. Почему-то тему для разговора я никак не могу подобрать, а Рустам просто молчит.
— Кажется, в прошлый раз я вас обидела, — начинаю издалека.
— Обидели? Вовсе нет.
— Мне показалось, что я перегнула палку, назвав вас трусом.
— Все в порядке. Не берите в голову.
Мы снова молчим, потому что он больше ничего не говорит, а с моей стороны странно настаивать на извинениях, которые ему не нужны.
— Но вы не хотите со мной разговаривать, — замечаю спустя пару минут.
— Вы хотите, чтобы я с вами поговорил?
— А вы нет?
— Я у вас на службе, Ясмин Тимуровна. Чего хочу я, меня, как правило, не спрашивают.
— А если я спрошу?
— Я посоветую вам этого не делать.