— Почти. Давида Багирова взять не получилось, — говорит незнакомец. — Прочешем все и найдем, не волнуйся.
Давида? Того самого Давида, который собирался взять меня в жены? Это он здесь все это устроил?
Мне внезапно становится страшно. От слов этого мужчины о том, что его взять не получилось. Значит, он на свободе? Он там где-то ходит и, возможно, планирует новое нападение. Как ему духу хватило пойти на такое? А папа? Папа знает, что человек, который должен был управлять его бизнесом, планировал перебить его семью? Дочку и внуков?
— Ясмин, в машину, — настойчиво подталкивает Рустам.
Я забираюсь на переднее сиденье, машинально пристегиваюсь, хотя на самом деле мне просто нужно делать хоть что-то, чтобы не сидеть на одном месте и не думать. Не думать о том, что на заднем сиденье лежит мой бывший муж с окровавленной грудью.
Рустам садится за руль, заводит двигатель и выруливает с территории на трассу. Сам он выглядит не лучшим образом, и, когда он разгоняется, мне вдруг становится страшно, что мы можем не доехать. Что он может потерять сознание и врезаться в другой автомобиль, которых тут, несмотря на довольно позднее время, предостаточно.
— Выдохни, Ясмин, — тихо говорит Рустам. — Я в порядке. Динар, думаю, тоже будет. Доедем до больницы, узнаем.
— Тут неподалеку есть больница, на следующем повороте.
— Туда нельзя, — мотает головой. — Нас уже ждут в другой. Там, где не будут задавать лишних вопросов.
Я бы и рада не задавать лишних вопросов, но их в голове скопилось столько, что я не могу пересчитать. Правда, вряд ли Рустам сможет мне на них ответить.
— Как думаешь, почему они пришли к нам? И почему стреляли в Динара?
Рустам долго молчит, и меня это напрягает. Я даже немного наклоняюсь, чтобы заглянуть ему в лицо и убедиться, что он не уснул за рулем.
— Стреляли не в Динара, Ясмин, — устало говорит он. — Стреляли в тебя. И пришли сюда за вами.
— За нами?!
Он замолкает, больше ничего не говорит. Только тяжело дышит и ускоряет автомобиль. У меня же остается много вопросов, на которые никто не может ответить.
— У тебя есть связь с теми, кто забрал детей? С Еленой?
— Есть.
— Позвони им.
— Если бы что-то случилось…
— Звони! — перебиваю. — Я должна убедиться, что с ними все в порядке.
Рустам протягивает мне свой мобильный. Он обычный, кнопочный. Удивительно, что таким кто-то еще пользуется. И я бы даже спросила, почему он именно такой телефон носит, но сейчас меня волнуют мои дети.
— Последний набранный.
Пока идет соединение, внутри меня все вибрирует от напряжения. Кажется, что никто не ответит, и у меня появится новая причина нервничать, но отвечают мне довольно быстро. Незнакомый мужчина, который, только услышав, что это я, передает трубку Елене.
— Вы… в порядке?
— Да, нас куда-то везут.
Кошусь на Рустама.
— Куда их везут?
— В безопасное место.
— Ты уверен в этих людях?
— Они не мои, Динара. Уверен, он бы не стал непроверенным людям доверять собственных детей.
Киваю. Спрашиваю, как себя чувствуют ребята и Надя, и, услышав, что все хорошо, отключаюсь.
И когда вижу, что мы сворачиваем к больнице, внутри все словно расслабляется. Напряжение, сковывающее тело до этого времени, уходит. Нам навстречу выходят врачи с носилками, помогают забрать Динара. При виде его бледного лица и окровавленного заднего сиденья я думаю только об одном — лишь бы не было поздно.
Глава 51
Ясмин
На протяжении четырех часов я сижу в коридоре клиники и не знаю никакой информации. Что Динара, что Рустама забрали в операционную, и с тех пор ко мне никто не выходит, но каждый раз, когда я вижу, как медсестры снуют туда-сюда, у меня внутри все нервно сжимается. Они спешат, кто-то даже на ходу раздает указания.
Я ни разу не слышала имя Динара или Рустама, но все равно нервничаю, волнуюсь. И злюсь, потому что меня будто здесь не существует. Никто не спешит мне рассказать, как идет операция, хотя мне казалось, что так должно быть. Кто-нибудь просто обязан выйти и все мне рассказать.
Не знаю, сколько еще просидела так, прежде чем перед моим лицом появился стаканчик с кофе. Подняв голову, сталкиваюсь взглядом с тем самым бородатым мужчиной в экипировке. Правда, теперь на нем вполне обычная одежда и нет автомата в руках. И смотрит он хоть и не дружелюбно, но уже не пугает так сильно, как в первый раз.
— Никаких новостей нет, — говорю ему, забирая стаканчик.
Он присаживается рядом с таким же стаканом, как и у меня. Молчит. Не говорит ни имени, ни кто он такой. А я не знаю, уместно ли спрашивать, да и непонятно, скажет он или нет.
Буквально час назад звонила Елена. Их привезли в безопасное место, периметр охраняют множество охранников, и она вроде как не боится, но мне все равно неспокойно, не по себе.
— Вы задержали… Давида?
— Задержали.
Мне кажется, у меня все внутри разом расслабляется. Получается, это все? Можно не бояться, что сюда ворвутся люди с автоматами и начнут стрельбу, чтобы закончить начатое? Признаться, моя не на шутку разыгравшаяся фантазия представляла и не такое.
— Можете быть спокойны, Ясмин, все участники задержаны, но есть кое-что, что вы должны знать.
— И что же?
— Ваш отец…
— Только не говорите, что он тоже замешан!
Даже думать о таком не хочу. Я, конечно, знала, что он не особо меня жалует, да и от мальчиков мужского поведения, как всегда хотел, так и не дождался, но то, что сегодня творилось в доме…
— Он мертв, — сухо сообщает мужчина. — Суицид, но я думаю, что это подстроено Давидом.
— Как это… мертв?
Я действительно не понимаю. Вроде бы слышу, что мне говорят, но будто не могу соединить слова в предложения и понять смысл сказанного. Не хочу верить.
— Не уверен, что вам нужны подробности, — говорит уклончиво.
Кофе, который я держу в руке, проливается на пол, потому что меня начинает трясти.
Мы не были с отцом в близких родственных отношениях, но это не означает, что я желала его смерти.
— Давида мы допросим, рано или поздно он сознается.
— Но… подождите. Какой смысл ему убивать отца, если папа переписал все на него? Всю свою компанию. Он его преемник.
— Преемник вы, Ясмин. Ваш отец за последние несколько дней сменил завещание и вписал туда вас.
— Меня? Нет, нет, это ошибка. Отец бы ни за что…
— Компания принадлежит вам. Иначе почему, вы думаете, вы вдруг понадобились Давиду? Вы и ваши дети — прямая угроза после смерти Тимура.
— Но… зачем?
Я совершенно ничего не понимаю. Зачем отцу было переписывать на меня компанию? Он ведь не считал меня достойной, презирал за выбор неправильного мужчины.
Впрочем, вряд ли кто-то сможет теперь ответить мне на эти вопросы. Даже… перевожу взгляд на мужчину, вопросительно на него смотрю. Он так и не представился. Столько всего рассказал, сыграл важную роль в нашем спасении, но решил остаться безымянным?
— Как вас зовут?
— Рустам, — он усмехается, замечая мою реакцию. — Так уж вышло, служили вместе, потом наши пути разошлись, а относительно недавно сошлись. Цель была одна.
— И какая же?
— Багиров.
— Так вот почему Рустам сказал, что я не должна платить. Вы знали, что он нападет?
— Нет. Никто до последнего ничего не знал, иначе бы к вам он точно не дошел. Скорее всего, Багиров действовал незапланированно, сгоряча. Собрал людей и выдвинулся, едва узнал, что ваш отец передал правление не ему, а вам. Но мы предполагали такое развитие событий, поэтому Рус и был приставлен к вам.
Рус… так необычно звучит, если вспомнить габариты моего охранника, который везде был со мной.
Я хочу спросить что-то еще, но к нам впервые за долгое время выходит врач. Я отставляю стаканчик с уже остывшим кофе в сторону и поднимаюсь на ноги.
Мне кажется, все чувства атрофировались, кроме адреналина. Мне страшно, очень-очень страшно услышать, что все, что им не удалось его спасти.