У меня же перед глазами совершенно иные глаза, всегда, постоянно. Глаза моей жены. Бывшей жены. Всё ещё любимой жены. Я смотрел в них ещё недавно — неделю назад или чуть больше, но уже начинаю скучать. Невыносимо.
Где она? С кем? С Ильдаром? Придумывают имя малышу? Смеются в обнимку? Планируют свадьбу?
Хочу позвонить ей. Прямо сейчас. Вынимаю из кармана телефон.
Письма на почту, сообщения в месседжере по работе, пропущенный звонок от менеджера. Всё это подождёт до завтра.
Подхожу к окну, вижу тёмное звёздное небо, вижу панораму города. Вон там, в той стороне когда-то был мой дом. Теперь там нет ни меня, ни Светланы. Она отказалась подписывать контракт, пока из него не будет вычеркнут пункт о передачи в собственность ей квартиры на Арбате.
Да и правда, зачем ей та квартира? Яруллин может ей подарить хоть сотню домов на любой вкус. Его компания процветает. А Света всегда хотела жить за городом. Я настоял на квартире в городе, чтобы легче было приезжать в офис. И тогда мы нашли арбатскую квартиру, которая так нравилась нам обоим.
А теперь я не знаю, что делать с этой квартирой. Да и со своей собственной жизнью не знаю, что делать.
— Алишер, — зовёт Мадина, — всё можно исправить. Я помогу.
Мотаю головой:
— Нет. Ты не сможешь помочь.
— Смогу, — настаивает она, снова приближается, снова хочет прикоснуться, но я не даю. — Ты должен мне просто довериться.
— Нет, — отрицаю убеждённо. — Нет, Мадина. Прости меня. Единственное, что я должен, это сказать тебе правду.
— Какую?
Молчу. Ком в горле. Не хочу произносить, но обязан это сделать.
— Мы не будем вместе, — произношу чётко и без запинки. — Я желаю тебе счастья. Но не со мной.
— Алишер, что ты говоришь?.. — в ужасе шепчет Мадина. — Я люблю тебя!
— Я знаю. И я тоже люблю, но другую женщину. Свою жену.
— У тебя нет жены.
— Это неважно. Жена она мне или нет, я всё равно люблю только её.
— Одумайся! — вскрикивает Мадина. — Ты ведь губишь себя! Нельзя так поступать с собой! И со мной! Мы можем быть счастливы, поверь! Просто дай нам шанс!
— Нет, — отвечаю без паузы и замолкаю. А затем добавляю: — Ещё раз прости меня.
— Это жестоко. Это слишком жестоко…
Мадина вся в слезах. Она снова плачет из-за меня.
Чувствую себя последним козлом, но сделать ничего больше не могу. Я принял решение. Окончательное. И я убеждён, что не пожалею о нём.
— Тебе вызвать такси?
Молча, бесшумно Мадина идёт к выходу из квартиры. На ходу она утирает слёзы.
Я — подонок. Но, если и существует в мире хоть что-то, в чём я полностью уверен сейчас, так это в том, что с Мадиной нам не по пути. Сейчас я осознал это в полной мере.
— Мадина, позволь, я хотя бы вызову тебе такси.
— Не надо, — отвечает она уже в дверях. — Будь счастлив, Алишер. Прощай.
Дверь за ней закрывается.
Глава 41. Светлана
Смотрю на звёзды с балкона своего дома. Теперь у меня есть дом. Новый дом. Мой дом.
Здесь меня никто не обидит, никто не причинит зла. Здесь я нахожу покой, о котором так долго мечтала.
Утром мой водитель отвозит меня на работу в ресторан. И каждый день я узнаю что-то новое. Учусь изо всех сил, как губка, впитываю знания и перенимаю опыт. Это непросто, но в работе я забываюсь и нахожу утешение.
Вечером возвращаюсь домой. Готовлю еду, иногда приходит Ильдар. Бывает, мы ужинаем вместе. Он — мой друг и защитник, а теперь ещё и сосед. Нам всегда есть, о чём поговорить. В основном, конечно, о работе ресторана.
Но почему-то в те вечера, когда я остаюсь совсем одна, мне становится даже немного легче. Тишина не угнетает, а расслабляет меня. И всё же именно в такие момент мысли об Алишере становятся сильнее, настойчивее.
Где он? С кем? Уже нашёл мне замену и счастливо обустраивает новую семью? Может, даже готовиться к свадьбе и думает о потомстве?
Хотя ведь ребёнка от меня он отверг. Значит, просто передумал обзаводиться детьми. Но, может, меня иногда вспоминает? Ведь зачем-то он хотел поговорить со мной, когда мы столкнулись в доме Хусаиновых.
Мне всё ещё беспокоил тот странный вопрос Алишера: «Света, скажи, чьего ребёнка ты носишь под сердцем?». Неужели у него могли быть сомнения? Или он просто надеялся, что ребёнок не его, и я не стану ничего требовать после развода? Но как он мог дойти до такой мысли?
Что за странное помутнение произошло с моим мужем?
Хотел детей — и перехотел. Хотел жить со мной долго и счастливо — и подал на развод. Всегда почитал меня — и вдруг выгнал. Вдобавок почти потребовал сказать, что я ношу чужое дитя, чтобы не платить алименты.
Какой бред!
Наверное, я совершенно не знала Алишера. А может, всё дело в том, что у него самого появилась любовница?
Но я этому ещё меньше верилось. Сердце подсказывало иное: произошла какая-то ошибка. Но — какая?
И всё ли я сделала правильно?..
После случившегося шока, после всех невзгод, после стольких потерь, сейчас я всё чаще мучилась догадками, разгадок к которым не находила. И, если сердце шептало правду, что случилась чудовищная ошибка, то в чём же она состояла?
Вопросы, вопросы, вопросы…
Вопросы без ответа. Только муки сплошные.
Быть может, эти треволнения и усилили мой токсикоз. Теперь я едва могла что-нибудь съесть, тут же начиналось отторжение. Но на обследовании доктор убедил меня: беременность протекает хорошо, малышу ничего не угрожает. А это было самым главным.
Каждый раз мои размышления о бывшем муже и нашем разводе заканчивались одинаково — благодарностью за то, что отныне у меня есть настоящий смысл жизни. Ничто другое не могло перекрыть мою радость от осознания материнства. Долгожданного, выстраданного материнства.
И всё же сегодня, глядя на небо, я едва сдерживаю себя, чтобы не позвонить Алишеру. Даже просто так, узнать, что он в порядке, что просто жив. Несмотря ни на что, я не желаю ему зла. А ещё очень хотелось спросить его: почему он отрёкся от своего дитя?
Мне ничего не нужно — ни деньги, ни фамилия Хакимовых. Я даже не стану требовать, чтобы Алишер вписал своё имя в графу отцовства. Пускай не видится с ребёнком, никак не напоминает о себе. Так даже лучше. И всё-таки — почему? Почему Алишеру расхотелось детей?
Пусть ответит. Пусть ответ его будет: «Так получилось» или «Я не готов» — какой угодно ответ. Просто пусть скажет, как есть.
Беру телефон, в списке контактов нахожу имя бывшего мужа. До сих пор сердце колотится при виде таких родных символов на экране. Я только спрошу…
Заношу палец над кнопкой вызова.
Но в этот момент трель колокольчика на входной двери отвлекает меня.
Бегу открывать и уже знаю, кто меня ждёт на пороге.
— Ильдар, — улыбаюсь, — не спится?
— Не ложусь так рано, давно отвык. Ты позволишь войти?
— Конечно. Мои двери всегда для тебя открыты.
Отхожу в сторону, чтобы пропустить Ильдара, и замечаю, что рядом с ним что-то стоит на двухколёсной тележке. Что-то большое, прямоугольное, в коробке.
Тем временем Яруллин берётся за ручки тележки и закатывает её в дом. При свете легче разглядеть упаковку. На ней какие-то рисунки, вроде детские.
— Что это такое? — интересуюсь я, глядя, как Ильдар аккуратно прислоняет к стене коробку.
— Подарок, — объясняет он.
— Подарок? — удивляюсь. — До моего Дня рождения ещё далеко.
— Знаю. Но подарок не тебе.
— Хочешь у меня спрятать?
— Считай, что так, — Ильдар тоже улыбается. — Это для твоего сына. Или дочки. Когда родится, вручишь от меня.
— О чём ты? Тогда сам и вручишь…
— Нет, — Ильдар подходит ближе, кладёт ладонь мне на плечо, тянет к дивану, — давай присядем.
Мне тревожно от неприятных предчувствий, возникших тут же, как Ильдар заговорил о подарке. Я послушно усаживаюсь на диван и готова выслушать, что мне скажет Яруллин.