— Папа часто злится?
— Почему ты меня спрашиваешь?
— Ты ведь… он к тебе ушел, когда бросил мою маму.
У меня от шока округляются глаза. Я вовсю смотрю на девочку, не зная, откуда у нее такая информация. Не иначе как бабушка рассказала в сердцах. Только вот никого он не бросал. Ни ее маму, ни меня. Сыграл на два фронта и решил, что об этом никто и никогда не узнает. Но для этого нужно было получше следить за ребенком. Может, так бы я и прожила в неведении до самой старости.
Лишь одна эта мысль приводит в ужас. Жить в неведении и узнать, когда ты уже немолод, о том, что вся твоя жизнь — фальшь. Я бы не хотела. Уж лучше сразу, пока еще жизнь бьет ключом. Да, больно, да, трудно, но в тридцать легче начинать с чистого листа, нежели в шестьдесят.
— Твой папа не бросал твою маму.
— Но бабушка сказала…
— Она соврала.
Девочка сникает, опускает голову и с интересом рассматривает свои руки, а я прислушиваюсь к шуму в коридоре, который вроде бы стих. Неужели Давиду удалось вывести Назара из клиники и разговаривать с ним там? В голову приходит неожиданная мысль, что они могут еще и подраться. Подбегаю к окну, всматриваюсь в вечерний полумрак, но очень быстро понимаю, что из этого окна клиники ничего не видно.
Я уже собираюсь вернуться к Нике, как слышу крик под окном. Выглядываю. Замечаю внизу Назара, активно размахивающего руками. Как ребенок, честное слово. Что за цирк он устроил?
— Спускайся, Настя! Выходи ко мне.
В этот момент распахивается дверь, и на пороге появляется Давид. Хмурый, я бы даже сказала, сердитый, но при Нике пытается держать себя в руках. Подходит к окну и, мягко отодвинув меня в сторону, закрывает его наглухо.
— Охрана скоро явится, выведут его за пределы территории.
Хочется возмутиться, но я понимаю, что от дальнейшего моего позора меня спас именно Давид. Так что замолкаю и смотрю сквозь окно на то, как Назару заламывают руки и действительно куда-то ведут.
— Он хотя бы руку не поднимает?
Удивленно вскидываю на Давида взгляд. Он серьезно?
— Что? — хмыкает. — Сложилось впечатление, что может.
— Оно неверное.
— Ну и хорошо.
— И хорошо? — с возмущением.
— Мне не нравится этот человек. В будущем я не подпущу его к Нике.
— Не подпустите?!
Я разве что не захлебываюсь возмущением. Я, конечно, благодарна за урегулирование конфликта, но кто он такой, чтобы решать, будет родной отец видеться с дочерью или нет? Дядя? Хоть это и можно доказать документально, уверена, если Назар докажет свое отцовство, то отстоит право воспитывать Нику.
— Имеете что-то против?
— Конечно!
— А если она и правда ваша? — спрашивает почти шепотом. — Тоже просто так оставите это все и простите?
Больше ничего не сказав, он подходит к Нике, присаживается на кушетку и протягивает ей какую-то игрушку, которую достает из кармана. Маленькая куколка, одетая в красивый наряд. Ника с улыбкой забирает игрушку и укладывает ее к себе на подушку.
— Лола будет спать со мной.
— Ты и имя ей уже выбрала? — спрашивает явно удивленный Давид.
У него явно нет опыта общения с маленькими девочками, которые за долю секунды готовы придумать не только имя, но и целую историю. Я не так чтобы часто общаюсь с детьми, но уж гораздо чаще, чем это делает он. Уверена, у него за все годы его взрослой жизни не было такого опыта, и это выдает его, когда он словно боится общаться с Никой. Боится сказать что-то не то или сделать.
Он словно… опасается, что может ее напугать, хотя я бы не сказала, что он обладает какой-то устрашающей внешностью. Высокий, широкоплечий, но вполне симпатичный, хоть и бывает невыносим и требователен. Впрочем, уверена, что Ника сможет вить из своего дяди веревки, стоит ей лишь найти к нему подход.
— На-а-астя! — слышу отчаянный крик на грани срыва голоса за окном.
Давид поджимает губы, поднимается и подходит к окну, где стою я.
— Никак не угомонится, смотрите. Может, выйдете?
— Пожалуй.
— Все-таки не останетесь? — спрашивает с прищуром.
Хочется сказать, что ни за что, как и планировала, но отчего-то не могу. Обещала ведь Нике, что побуду с ней.
— Я вернусь. Мы с Никой договорились.
— Вот как. Думаете, он вас сюда отпустит? Советую отойти от окна и подождать, пока приедет полиция.
— Он мой муж, вообще-то! — хватаю сумочку с кресла и следую к двери.
Миновав коридор и несколько этажей, выхожу на улицу. Назара как раз выводят за пределы ворот, и я направляюсь туда. Выхожу следом за ним и стараюсь не смотреть на охранников, которым пришлось попотеть, чтобы поймать его на территории.