— Хорошо. Спасибо, — она мягко улыбается, но ее тут же уводит муж в палату.
А я, прежде чем зайти к врачу, звоню еще одному человеку. У него есть связи в Минздраве. Уверен, если он потянет за ниточки, не проблема будет узнать, что было с первым тестом и не оказался ли он поддельным.
— Слушаю, — мягкий воркочущий голос раздается в трубке.
— Здравствуй, Инесса, сможешь оказать мне услугу?
— Неужели это ты, Давид? — смеется в трубку. — Вот уж не думала, что услышу твой голос. Ты по делу?
— Да. Хочу попросить по старой дружбе надавить на одну клинику, чтобы узнать, не заплатили ли им за недостоверные результаты анализа.
— Какого?
— Теста ДНК.
— Воу, — удивляется. — Тебя кто-то сделал отцом?
— К счастью, нет, это одна моя хорошая знакомая. Ей требуется помощь.
— Вот как… ты так впрягаешься за «знакомых».
— С меня приятный вечер, — обещаю ей, зная, как заставить ее согласиться.
— Когда?
— Когда ты будешь свободна.
— Сегодня буду.
Я мешкаюсь. Не уверен, что хочу видеть ее сегодня. Инесса же расценивает мою запинку по-своему:
— Через час результаты будут у тебя. Устроит?
— Тогда заеду в восемь.
— Давид… Ты же понимаешь, что официальной бумаги я тебе не дам? Все на словах?
— Понимаю.
— Подтверждать тоже не буду. Я не люблю заниматься частными делами. В порядке исключения только.
— Я буду благодарен и за это.
— До вечера.
Дальше я иду в кабинет к врачу и узнаю о состоянии Ники больше. Все не так печально, как мне показалось изначально. Ника действительно истощена, ей не хватает витаминов и ее иммунная система ослабла, но это поправимо. Нужно будет принимать витамины и правильно питаться, а еще занять ее активностью.
— У меня есть просьба. Я бы хотел, чтобы вы оставили здесь Нику еще на день.
— Полагаю, женщине, что приехала с вами, нужно придумать причину?
— Да. Скажем, за новый аппарат для вашего диагностического центра. Я бы хотел сделать пожертвование.
— Это очень щедрое предложение, — мнется доктор, хотя я уверен, что он уже согласился.
— Я сегодня в хорошем настроении.
Добившись желаемого, выхожу от врача и иду в палату к Нике. Осознавать, что я девочке теперь никто, трудно. Не то, чтобы я хотел возиться с детьми или мечтал об этом, но за те несколько дней успел привыкнуть к тому, что Ника — моя племянница и жить будет со мной, а теперь выходит, что нет. Впрочем, как только захожу в палату, сразу становится понятно, что отпускать девочку с Настей и ее недомужем нельзя. Даже сейчас он умудрился довести Нику до слез.
Глава 24
— Может, обсудим, что скажем Нике? — поворачиваюсь к Назару уже у двери палаты.
Я сильно нервничаю, потому что через несколько минут мы окажемся с Никой лицом к лицу. Я и она, моя дочка.
Я впервые ее про себя так называю и понятия не имею, как смогу сдержаться и не назвать ее так, когда буду рядом. Когда сяду к ней на кушетку, когда будем разговаривать. Мне кажется, я не смогу сдержать слез, которые то и дело подкатывают к глазам.
— Зачем обсуждать? Мы все решили, — муж открывает дверь палаты и, не дав мне подготовиться, буквально впихивает меня внутрь.
Первое, что бросается в глаза — расстроенная медсестра или нянечка, которая сидит на соседней кровати и смотрит на девочку. Ника же… сидит у стенки, поджав под себя ноги и практически ни на кого не смотрит. Хмурится, но не плачет, просто недовольна.
— Что-то случилось? — спрашиваю, справившись с колючим комом в горле.
— Настя!
Поднявшись с кровати и отбросив в сторону одеяло, в которое куталась, Ника бежит ко мне и, остановившись рядом, заключает меня в объятия. Я не знаю, как реагировать. Стою столпом и только потом обнимаю ее в ответ, как делала раньше. Глажу по голове, кусаю до крови нижнюю губу, чтобы не выказать своих чувств. Злость волной поднимается внутри. Я хочу, чтобы все виновные понесли наказание.
Разве одна отчаявшаяся женщина может провернуть такое дело и забрать ребенка у другой? Мне ведь сказали, что Ника не выжила. Сразу сказали, как только она родилась. Значит, все были замешаны. Все, кто принимал у меня роды. Все они лишили меня дочери, которая могла бы все эти шесть лет жить в заботе и любви и не знать лишений.
— Она отказывалась есть и вылезать из-под одеяла. От чтения книг и игр. Просто сидела вот так, забившись, — говорит медсестра. — Вам бы… к специалисту обратиться.
Я киваю растерянно и разбито. Такое поведение Ники с малознакомыми людьми мне непонятно. Как и то, почему именно мне она, напротив, доверилась. Разве я чем-то заслужила ее расположение? Я ведь ничего для нее не сделала.