Она поднимается с пуфа, подходит к нам поближе.
— Бабушка сказала, что моего папу зовут Назар. И там это написано, — указывает на рюкзак.
— Там — это где? — уточняю.
— В документах.
Наверное, в свидетельстве.
— Я не знаю, что делать. Ее оставила женщина. Она сказала, ты отец, а она больше воспитывать не может, — тараторю быстро, чтобы обрисовать ситуацию. — Надо звонить в полицию, чтобы приехали и ее забрали. Пусть ищут бабушку.
— Не надо, — отсекает неожиданно. — Я сам разберусь.
Хватает девочку за руку и идет с ней к выходу. Я поднимаю тяжелый рюкзак — и как только она его держала — и семеню следом. Не понимаю, что значит «сам разберусь», но доверяю мужу всецело. Наблюдаю за тем, как он тащит девочку к машине, открывает дверцу, но она неожиданно упрямится. Вырывает руку, отбегает в сторону. Боже! Ее теперь по территории ловить, что ли?
Впрочем, ловить не приходится. Она неожиданно останавливается, а затем падает на землю и не встает. Мы бросаемся к ней одновременно. Я с испугом, а муж…
— Ника! — вырывается у него.
Я останавливаюсь на полпути как вкопанная. Сказанное шокирует. Застревает ржавым копьем в груди. И дальше я безжизненно наблюдаю за тем, как муж подлетает к девочке и подхватывает ту на руки.
Боже…
Глава 4
— Вы скоро? Моих умений тамады недостаточно, гости требуют вас, — тараторит сестра в трубку.
Кошусь на мужа в надежде, что он подскажет ответ, но он лишь сосредоточенно и раздраженно ведет автомобиль, следя за дорогой. На заднем сиденье, притаившись, сидит пришедшая в себя Ника. Ее и вправду так зовут, как бы я ни надеялась, что это лишь мое разыгравшееся воображение.
— Мы не приедем, Мил.
— Что-то случилось? — встревоженно спрашивает, скорее всего, прикрывая трубку рукой, потому что слышится отчетливый шорох.
— Мы… уехали, — стараюсь добавить голосу спокойствия и уверенности, но все равно кажется, что получается как-то жалко.
— Уехали? Куда?
В трубке становится тише. Видимо, сестра вышла из шумного зала куда-то в коридор или на улицу.
— Нам нужно было уехать, Мил. Я… потом объясню, хорошо?
— У вас… все хорошо?
— Да, просто срочные дела. Отправь всех по домам и извинись.
— Ладно.
Отключив звонок, роняю телефон на колени.
— Я все объясню, — вдруг говорит Назар. — Все не так страшно, как ты думаешь.
— Не так страшно?! — повышаю голос, но тут же замолкаю, заметив в зеркало заднего вида, что девочка сжалась в комок и приникла к дверце автомобиля.
Просто прекрасно! У меня тут полный комплект. Муж, измена, его дочь, о чувствах которой я почему-то думаю. Убеждаю себя, что это из-за того, что она свалилась в обморок и вообще выглядит какой-то бледной, а не потому, что мне ее жаль.
— Я…
— Замолчи.
— Настя…
— Не смей. Не сейчас.
Он не собирается врать. Планирует обрушить на меня правду. Возможно, без прикрас. Так, как он умеет. Так, как делает это с клиентами в бизнесе. Вместо сладкой лжи расскажет, как блядствовал. Как изменял мне с другой женщиной, а потом у него родился ребенок. Девочка взамен той, которую я потеряла.
Интересно, когда он узнал о беременности ее матери? Что чувствовал? Радовался или злился? А может, она сообщила ему о беременности уже тогда, когда я потеряла нашу дочь?
— Ты поэтому со мной остался?
— Что? — озадаченно спрашивает.
— Отвечай, Назар. Поэтому остался рядом после… всего?
— Нет.
Врет. Так бывает, что когда живешь с человеком не один год, то прекрасно распознаешь вранье. Господи…
Я-то думала, что это все из большой любви. Той самой, о которой пишут книги и поют песни, и которая, как мне казалось, была у нас. Сильная, светлая, настоящая и нерушимая. Когда я узнала, что наша дочь, несмотря на старания врачей, не выжила, не смогла принять эту правду. Несколько дней врачи держали меня на успокоительных, а следом у меня началась депрессия. Затяжная, сложная, я почти перешагнула черту, но в последний момент опомнилась.
Как сейчас помню тот день. Полутьма, наполовину пустая бутылка вина, горсть таблеток и тишина, нарушаемая отчаянно бьющимся сердцем. Резкая трель звонка. Знакомая мелодия. И слезы по щекам. Я разбросала таблетки по комнате и завыла белугой, а затем ответила на звонок и попросила Назара срочно приехать. Он примчался спустя десять минут, хотя от его офиса до нашего дома ехать было куда дольше. Уверена, он нарушал правила, пересекал светофоры на красный, лишь бы добраться домой и застать там меня. Отчаявшуюся, разбитую, с зареванным лицом и пьяным от вина взглядом, но зато живую.