А затем, словно осознав, что творю какую-то хрень, смотрю на Настю. Она явно расстроенная. С покрасневшими глазами, потухшим взглядом. Спохватившись, она отпускает дверь и, отвернувшись, просит подождать ее несколько минут. Хватает по пути к ванной одежду и скрывается за дверью. А я остаюсь ждать, представляя почему-то, как она сейчас стоит за дверью нагишом.
Отгоняю эти мысли, стараясь думать о другом. Но когда появляется Настя, все равно не могу трезво мыслить. Она очень сильно мне нравится. И тот факт, что она разводится отчего-то несказанно меня радует. Так, словно… словно я собираюсь жениться. А ведь я никогда не хотел связывать себя узами брака. Даже в мыслях не было, что однажды я могу влезть в эту кабалу и уж тем более воспитывать детей. Казалось, что после воспитания матери я вряд ли смогу быть хорошим отцом, но вдруг все не так?
— Наталья забрала Нику на прогулку, — говорю, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
— А мы можем чего-нибудь выпить? Покрепче, — спрашивает Настя.
— Можем.
— Тогда пошли.
Идет в направлению кухни. Понятия не имею, зачем она меня спрашивала, я мало что сейчас решаю здесь. Дом вроде как мой, но я его как будто бы сдаю, так что даже о наличии алкоголя в доме не осведомлен, но оказывается, что спрашивала Настя не зря.
— Я нашла этот ящик случайно, думала, это декорация, но он открылся и… — Настя указывает на тумбочку внизу, где вплотную стоят бутылки с алкоголем.
Я и забыл, что оставлял их здесь. Это было… да, давненько. Что-то оставлял мой помощник после того, как я вручал ему упаковки. И ведь действительно все тут стоит. Ни одной бутылки себе не забрал, что еще раз подтверждает тот факт, что таких, как Артур еще поискать надо.
— Там наверняка много просрочки.
— Я уже все перебрала и отложила, — поясняет Настя. — То, что вначале, можно пить. Тут джин, ром, виски, вино, шампанское. Ты чего хочешь?
Тебя. Но вслух такое не скажешь.
По крайней мере, ей. И в сложившихся обстоятельствах.
— Что угодно. Буду то же, что и ты. Наташа видела этот ящик?
— Да.
— И все на месте? — хмыкаю.
Настя приподнимает одну бровь и все же достает бутылку.
— Почему Наташа? Не мама.
— Не заслужила.
— Думаешь?
— Уверен.
— Можно сказать? — поджимает губы.
Подозреваю, пока я тут отсутствовал, Настя с ней очень даже сблизилась. Я это понял еще по тому, как она спокойно Нику с ней оставляет, но все же это вымораживает. Я понимаю, что для кого-то она может быть нормально, но уж точно не для меня. И нотации мне, вроде как, не очень-то и хочется слушать, но это Настя, так что я просто молча жду, пока она откупорит бутылку и нальет, кажется, ром, по стаканам.
— Говори.
— Твоя мать жалеет, что так себя тогда вела. И с Никой она, к слову, другая.
Настя кладет передо мной стакан с ромом, и я сразу же отпиваю глоток. Говорить на трезвую о своем детстве я точно не готов. Я и пьяный не готов, но подозреваю, что именно этим мы с Настей и будем заниматься. Не зря ведь она заинтересованно присаживается напротив и тоже делает глоток, правда, тут же закашливается. И с выпученными глазами соскакивает со стула, чтобы залезть в холодильник и соорудить закуску. Мне она ни к чему, я почти заканчиваю пить то, что она налила.
— Понятно, несу остальное, — говорит с улыбкой, замечая, что я почти допил. — Долить?
— Давай, — двигаю к ней стакан.
— Ничего по матери не скажешь?
— Она не рассказывала, как меня воспитывала? — хмыкаю, хватаясь снова за стакан.
Он будто меня успокаивает, хотя я никогда особого пристрастия к алкоголю не испытывал.
— Это было давно, Давид. И она была молода.
— Это она тебе сказала? На жалость давила, как всегда, — хмыкаю.
Ничего удивительного, эту песню мне и сестра заливала, но к ней мамаша наша относилась относительно нормально, не то, что ко мне.
— Она больна, Давид. Очень больна. Я возила ее к врачу, прогнозы вроде как хорошие, но…
— Что!? — с трудом сдерживаюсь от повышенного тона, но шока все равно не могу скрыть в голосе. — Ты возила ее к врачу?
— Да, — совершенно серьезно кивает Настя. — Едва уговорила зайти в кабинет и выслушать.
— А там ром еще есть? — спрашиваю, осушая бокал до дна и тянусь к бутылке. — Думаю, этого будет недостаточно.
— Давид…
Мотаю головой, чтобы не продолжала. Даже слушать не хочу.
— Она — та еще расчетливая стерва. Если найдет твою болевую точку, будет бить туда, пока ты позволяешь. А ты, Настя… ты очень добрый светлый человек. Она пережует тебя и выплюнет. И денег из тебя она тащит намеренно.