— А что я должна делать?! — восклицаю, агрессивно останавливаясь на светофоре. — Что?!
Наталья мотает головой и отворачивается, а я смотрю на чёртов светофор, заведенная до предела.
Я не думала, что когда Ника узнает, что я ее мать, то бросится мне в объятия, но и не предполагала, что она устроит мне практически бойкот. В последнее время она со мной не разговаривает, дуется, не слушается. Зато и Наталья и Давид для нее теперь самые родные люди. Про отца ничего не могу сказать, понятия не имею, но полный игнор меня, конечно, расстраивает.
Я и так держусь из последних сил. Стараюсь не реагировать, но с каждым разом это дается труднее и труднее. Сегодня я планировала остаться с ней наедине. Без Давида и Натальи. Попытаться наладить контакт, но Наталья лишила меня этой возможности своей ссорой с сыном. Так что я имею полное право сейчас злиться.
— Я не упустила шанс помириться с сыном. Я сделаю это или здоровой или не сделаю вообще.
Шумно выдохнув, поворачиваю на зеленый направо. Злюсь, когда меня едва не подрезает идиот сзади. И нервничаю, конечно же, потому что впервые села за руль за длительное время. Еще и не на свой автомобиль, к которому привыкла.
— Это глупо. И вы это знаете!
— Ты сказала, что меня вылечат, разве нет?
— И вы так легко поверили моим словам?!
Мы впервые вот так с ней ссоримся. До искр напряжения в машине. Обычно наши конфликты проходили куда спокойнее, но в этот раз я не на шутку завожусь. Она лезет ко мне так, словно имеет право. И это при том, что я стараюсь ее не задевать, только разве что в ответ.
— Я не хочу, чтобы сын прощал меня из жалости. Вот он посмотрит на меня бедную и несчастную, больную, проникнется жалостью и простит, как побитую собаку? Оно мне надо? — недовольно. — Я должна показать ему, что изменилась и сожалею. А что я покажу в больнице?
— Вы могли бы провести с ним время. Не обязательно постоянно делать больной вид и притворяться несчастной. Вы не умираете, Наталья. По крайней мере, прямо сейчас.
Не знаю, понимает ли она меня, но больше мы с ней не затрагиваем эту тему. Как только приезжаем в больницу, ее практически сразу увозят и мне остается только ждать. Чем спокойно мог заняться ее сын, а не я, но он остался с моей дочерью, потому что ему она доверяет больше, чем мне.
— Вот, — протягивает мне медсестра карточку. — Здесь оплата и результаты. Кое-какие анализы будут готовы позже. Завтра вас примет врач и спланирует дальнейшее лечение.
Я машинально киваю, подхожу к стойке, чтобы заплатить, когда из моих рук неожиданно вырывает папку незнакомая женщина. Она отодвигает меня в сторону от стойки и хлопает папкой по поверхности. Открывает.
— Вы кто, простите?
— Я? — она задирает голову. — Я дочь Натальи, а вот ты… ты та, кто незаконно заняла мое место, не находишь?
Глава 51
— Ничего себе! — присвистывает женщина, когда девушка на ресепшн сообщает сумму. — Вы что тут, вылечили ее уже, что ли? За день?
Несмотря на это, она прикладывает свою карту к терминалу и вводит пин-код. Затем поворачивается ко мне и выгибает одну бровь.
Когда я только узнала, что Назар мне изменил, мне хотелось увидеть ту, которая смогла его заинтересовать. Хотя бы издалека на нее взглянуть. Мне думалось, я сразу все пойму. С первого взгляда станет ясно, почему она, а не я. Но правда в том, что я не понимаю.
Нет, Людмила неплохо выглядит. Возрастом примерно, как я. Стройная и даже с фигурой, хотя насколько я знаю, дети свои у нее имеются. Просто она… не я. Совершенно другая, словно дерганная и нервная. При виде матери кривится, но все же будто нехотя ее обнимает.
Наталья выглядит ошарашенной и первое мнение, что это она позвала дочь, улетучивается.
Осознав, что мы стоим посреди больницы, загораживая собой проход для других пациентов, спешу на улицу. За мной неспешным шагом идет Наталья с дочерью. Остановившись у машины, разворачиваюсь. Везти их обеих я не намерена, тем более сейчас Наталья живет в нашем доме. Женщины тормозят. Наталья смотрит на меня немного виновато, и я окончательно понимаю, что не ошиблась в ней. Все-таки за маской холодности и равнодушия скрывается вполне себе искренний человек, запутавшийся в путах собственной никчемной жизни.
— И сколько еще… вот таких вот процедур, — кривится Людмила.
— Никаких процедур не было. Были анализы и обследования, — отвечает Наталья.
Я вижу ошарашенное лицо ее дочери и не могу сдержать улыбку, за что практически сразу же получаю ответ.