После того, что случилось на кухне, это должно было произойти снова. И не только это, конечно. Когда поцелуй, жадный, нетерпеливый, прерывается, Давид усаживает меня в такси, забирается следом и называет адрес. Незнакомую мне улицу и номер дома.
И дальше все, как в тумане. Его жадный взгляд, раздевающий меня еще задолго до того, как мы оказываемся в квартире. В неплохой квартире, но будто нежилой, стерильно чистой и убранной. Его тяжелые руки, стаскивающие мою одежду. И поцелуи. Снова нетерпеливые и жадные.
Я давно не помню такой страсти. Не помню, чтобы теряла голову рядом с мужчиной. Это казалось мне невозможным больше. Я замуж выходила раз и навсегда, а теперь с легкостью отдаюсь мужчине. Не мужу. С мужем я развелась сегодня. И уже с другим. Сгораю с ним вместе.
Я не помню, как мы оказываемся на кровати вместе. Помню только крепкое мужское тело и лицо напротив. И взгляд, конечно же. Его я бы ни за что не смогла забыть. Требовательный, жаждущий и восхищенный. Я не помню, чтобы на меня так смотрели. Когда-то давно, да. Но теперь, в последнее время, я словно была больше не женщиной, а только матерью. И как женщину я наверное себя не воспринимала.
А вот Давид воспринимал. И будто оживил меня в эту ночь. Просто показав, как бывает. Показав, что страстью можно зажечь снова. И взгляд и желание жить. Вообще все. Вывести из морока.
И наутро, лежа в кровати в той самой квартире, под тяжелой мужской рукой, прижатой к мужскому телу, я думала не о том, как это все закончить, а о том, как все будет дальше. Как мы теперь. Что значат наши отношения? И продолжатся ли они?
Вопросов много, но я не спешу их задавать, потому что не знаю, с чего подступиться. Вчера все было логично. Приятный вечер, поцелуи, страсть. Все было так, как и должно было быть между людьми, которые давно совершеннолетние. И вчера мне как-то не думалось даже о продолжении. Хотелось чувствовать себя желанной, привлекательной, ожить хотелось.
А сегодня…
Сегодня я думаю о будущем.
— Доброе утро, — хриплый голос за спиной сразу же вызывает россыпь мурашек по коже.
Я вздрагиваю, пытаюсь освободиться от объятий, но Давид тут же прижимает меня обратно. Так крепко-крепко, будто вообще никуда не собирается отпускать. И мне, в общем-то, и не надо, чтобы меня отпускали. Теперь уже не надо.
— Куда собралась? — немного сонным голосом спрашивает Давид.
— Завтракать.
— Это дело, — соглашается. — Сходим в ресторан?
— Может, приготовить?
— Надо закупать продукты. Здесь ничего нет.
— Ты не живешь здесь?
— Я живу с тобой, — напоминает.
— А те ночи значит…
— Здесь, конечно, — отвечает с вполне понимающей улыбкой. — Но на готовку времени не было. Только на доставку.
Я понимающе киваю. И понимаю, что он все истолковал по-своему. И вопрос мой понял так, как хотел. И правильно понял, потому что именно это я и имела в виду. Интересно ведь, есть кто-то у этого шикарного мужчины или нет. Неважно, постоянная любовница или временная.
— Как-то у нас неправильно все началось, да?
— В смысле? — спрашиваю с легкой тревогой, забившейся где-то внутри испуганным зверьком.
— Живем вместе, а переспали только сейчас.
— Ну тебя, — толкаю его в бок.
— Столько потеряли, скажи.
В его голосе слышится такая самоуверенность. И гордость. Хотя ему, в принципе, есть за что гордится.
— Не понравилось?
Переворачивает меня на спину, нависает сверху и внимательно всматривается в лицо.
— Понравилось, — не спрашивает, а утверждает. И улыбается так самодовольно, абсолютно правый в своих словах. Потому что да, понравилось. И, кажется, даже слишком.
Эпилог
— Мама, смотри! — кричит Ника, указывая на небольшого воробушка, неуклюже перебирающего тоненькими лапками по тропинке. — Он такой забавный!
Я радуюсь вместе с дочкой, но еще больше тому, как она меня называет. Ника делает это давно, не сегодня начала и даже не вчера. Но я каждый раз с замиранием сердца слушаю это ее «мама».
Господи…
Думала ли я, что когда-то услышу эти заветные два слога, четыре буквы.
Ника вырывает руку и бежит к этому воробью, но он, ожидаемо, взлетает, оставляя мою дочь недоуменно смотреть ему вслед.
В этот момент меня кто-то трогает за плечо. Обернувшись, натыкаюсь взглядом на женщину. Ее лицо кажется мне смутно знакомым, но я никак не могу вспомнить, где же и когда ее видела.