— Ты нарочно меня игноришь, Ви? Я целый день тебе пишу. Ты вообще телефон не смотришь? — он, похоже, таки разозлился. — Плевать на самом деле. Я вижу, что ты открыла то сообщение. Если не перезвонишь через пять минут, я пропущу твои документы через шреддер. Хочешь без паспорта остаться?
Давлюсь воздухом от возмущения. Он в конец оборзел! Это ни в какие ворота не лезет! Злюсь, но все равно становится страшно. Что, если он и правда уничтожит мой паспорт? Судорожно вспоминаю, какие там еще документы. Наверняка и свидетельство о браке тоже превратится в россыпь бумажных лоскутков. Нет сомнений, Тимур способен на такую подлость.
Держу в руках телефон. Сердце колотится в пищеводе. Кровь пульсирует в висках. Время истекает. До выставленного дедлайна остается минута. Надо уже собраться с духом и позвонить. Он же правда превратит мои документы в ворох обрезков! Нельзя допустить, чтобы он это сделал. В таком случае, даже если Игорь Маркин найдет нотариуса, который заверит правдивость моих данных в заявлении в ЗАГС, при физическом отсутствии оригиналов это будет подлог.
Дохожу до кухни, наливаю себе воды из фильтровочного крана. Дышу ровно. Готова.
Набираю номер Тимура.
— Позвонила наконец! — он отвечает со второго же гудка. — Рад тебя слышать, Ви.
— Я позвонила, потому что ты грозишься изрезать в клочья мои документы, — шиплю по-змеиному, даже не пытаясь скрыть гнев. — Не знаю, о чем нам говорить.
В трубке раздается шум, в котором я узнаю звук шреддера, который стоит в его кабинете в сигарном клубе. По телу пробегает горячая судорога. Неужели он решил претворить угрозу в жизнь?
Хочется закричать: «Эй, что ты делаешь?!», но я понимаю, что сейчас он меня не услышит.
Шум вскоре стихает и сменяется на уже опротивевший голос Тимура.
— Слыхала? То же может случиться и с твоим паспортом. А это была пятитысячная банкнота, — произносит он пренебрежительным тоном. На душе становится чуть спокойнее, все-таки не паспорт. — Деньги, которые ты бы заработала, находясь здесь, рядом со мной.
— Находясь рядом с тобой, я бы заработала… — картинно задумываюсь, хотя посчитать и правда несложно. — Три с половиной тысячи. Ты платил мне чуть больше сотни тысяч рублей в месяц, Тимур.
— Считай, что я поднял тебе зарплату, — отбрехивается он. — Прекращай маяться дурью, Ви. Поиграли и хватит. Ребятам на складе не хватает твоих описаний. Контейнер, который ты собрала, скоро приедет! Кто его описывать будет? А растомаживать? Ты хоть понимаешь, как ты меня подставляешь?
Он продолжает говорить, а я смотрю в окно на кухне. На улице темно, сумерки. Как у меня сейчас на душе. От этих наездов волосы на голове шевелятся и челюсть отвисает. Он говорит так, будто не изменял, и не было ни той блондинки, ни оскорблений в мой адрес. Будто он еще вчера не вез ее в машине и не угрожал мне расправой.
— Знаешь, Тимур, — вклиниваюсь в его тираду, когда он делает паузу вдохнуть, — ты сам себя подставил, когда начал крутить роман с другой женщиной. Вот она тебе пусть растомаживает, затомаживает, описывает, обсасывает… Что угодно теперь пусть делает она. Я тебе уже не жена и больше на тебя не работаю.
— Хорошо подумала? — голос Тимура рычит холодной злобой. — Последний шанс повернуть назад и не совершать огромной ошибки.
Ошибки?! Ошибкой были наши отношения! Меня перекрывает.
— Ты за моей спиной обхаживаешь ту блондинку, а я должна это терпеть, да еще и работать на тебя? Ты слышишь себя, Тимур?! — не помня себя от ярости, кричу в трубку. — Хорошо устроился, кобель. Я на него пашу, а он другую потрахивает! Я знать тебя не хочу, Тимур! Видеть не хочу! Ты мне противен!
Меня трясет.
На том конце повисает пауза. В кровь впрыскивается адреналин. Почему он молчит? Кожа на предплечьях становится гусиной. До жути страшно услышать звук шреддера.
Внезапно чья-то сильная рука вырывает у меня телефон. От неожиданности подпрыгиваю и вижу Германа. Его колючий взгляд пронизывает до костей. Он подносит телефон к уху. Послушав немного, рычит в нее:
— Не звони сюда больше, Тимур! — и отбивает вызов.
Затем прячет телефон в карман. Выглядит настолько свирепо, что я уже не знаю, что страшнее, изрезанный паспорт или этот мужчина рядом. Он делает шаг ко мне и цедит сквозь зубы:
— Теперь поговорим с тобой, Виктория…
24. (Герман)
Возвращаюсь домой и слышу, как Виктория говорит по телефону. Явно с Тимуром — кричит, что она на него пашет, а он кого-то на стороне трахает. Вот же срань! Нельзя было допускать этой беседы!