Мебель немного сдвинута, чтобы было больше места для ходьбы, по центру прямо напротив входа собрано небольшое возвышение, с которого просматриваются оба крыла салона вплоть до дальней стены. В правом торце настраивает инструменты джаз-бэнд из четырех человек, в левом — составлено несколько антикварных столов, на них и рядом расположила закуски и напитки кейтеринговая служба. По залу уже ходят официанты в белых рубашках и черных брюках.
Герман галантно перекидывает мою ладонь через локоть. Чувствую себя принцессой на этом балу, спутницей короля.
— Ты проделала огромную работу, Виктория, я горжусь тобой! — торжественно говорит он. — Сейчас начнут приходить гости. Готова сиять, как на благотворительном вечере?
— Ярче, Герман, — улыбаюсь. — Ничто не сможет меня затмить.
Он кивает.
Гости действительно начинают появляться после семи вечера. Небольшими группами по несколько человек. Пара человек из числа официантов помогают им раздеваться и размещают верхнюю одежду на специально поставленных вешалках. После этого гостям вручают велкам-презент — старинную монету в подарочной упаковке, и они попадают собственно в помещение салона, где их встречаем мы с Германом.
Он приветствует каждого пришедшего по имени и перебрасывается парой фраз о семье или делах. Похоже, он знает просто массу влиятельных людей вместе с женами, детьми и домашними питомцами. Это неудивительно, но все равно мне становится неуютно. Стоя рядом с ним, я могу только улыбаться и кивать, как китайский болванчик, потому что не способна поддержать ни единого разговора.
— Не переживай, — шепчет на ухо Герман, заметив, что я приуныла. — Я тебя со всеми познакомлю. Ты еще успеешь узнать всех этих людей ближе. Улыбнись, ты ведь жемчужина этого мероприятия!
Ближе к восьми вечера поток гостей иссякает. На третьем десятке я сбилась со счета, но прибыло гораздо больше людей. Шестьдесят, может, семьдесят человек. Гости разбредаются по огромному залу. Одни рассматривают мебель, другие читают информационные проспекты, которые я подготовила, третьи скучковавшись что-то обсуждают.
Герман оставляет меня в обществе нескольких мужчин, с которыми вел беседы о фьючерсах, и уходит еще с кем-то поговорить. Среди моих невольных собеседников, к счастью, не попадается ни одного «Егора». Почтенные мужчины, с которыми есть о чем говорить. У нас разгорается приятный и интересный спор на философско-историческую тему, правильно ли было оставлять Наполеона доживать свой век на острове или следовало казнить.
Публика общается, ест, пьет, развлекается, но пока никто не заговаривает о том, чтобы что-то приобрести. Такое чувство, что мероприятие задумывалось, чтобы влиятельные люди встретились и могли пообщаться в приятном антураже, окруженные предметами старинного искусства. Но потом все встает на места. В половине девятого вечера на небольшой подиум-возвышение в центре зала поднимается лысоватый мужчина в черном фраке с бабочкой, с пачкой карточек в руках.
— Дамы и господа, — громогласно произносит он, и, похоже, аудиосистема, о которой я даже не знала, разносит его голос по всему салону. — Мы переходим к официальной части вечера, а именно, добро пожаловать на аукцион!
Публика подбирается ближе, люди перешептываются, улыбаются. Похоже, они собрались здесь именно для этого. Замечаю Германа — он продвигается сквозь пласт гостей в мою сторону.
Я знала об аукционе, но, предполагала, что это будет один из номеров, а не гвоздь программы. Мои собеседники, кроме одного, плотного мужчины с хитрыми глазами, перетекают ближе к аукционисту. А последний задерживается, чтобы договорить:
— Очаровательная идея, Виктория! — произносит с довольным придыханием. — Только талантливый искусствовед, как вы, могли придумать такие красивые сказочки для этой рухляди. Главное, цена не проверяемая, и отлично. Кто его знает, какой там ласточный хвост и как их… штапики…
Он продолжает говорить, а у меня в ушах поднимается гул крови. Сказочки?! Это он об исторической справке по моим предметам?! К тому же… для рухляди?! Этих людей нисколько не интересует сама мебель! Только возможность… отмыть деньги. Обида на Германа застилает глаза. Он солгал! Точнее, не лгал. Просто не рассказал всей правды. Но оттого не легче. Он такой же, как Тимур!
Герман оказывается рядом со мной, точно по заказу, подходит к моменту моего прозрения.
— …Герман, — тип с крысиными глазами переключается на него. — Салон шикарный! Идея огонь! Пойду поторгуюсь, чтобы не уйти ни с чем!