Мама всегда говорила, что я должна быть девочкой. Нежной, романтичной, носить платья и восхищаться цветам, а лучше мужчинами. Она растила меня принцессой, которую однажды придет и заберет прекрасный принц, но начиная с подросткового возраста я хотела соответствовать принцу, ведь искренне не понимала, как принц влюбиться в дурочку. Моему поступлению в институт мама была не рада, а отец, напротив, поддерживал, потому что считал, что если я чем-то и привлеку принца, то только умом, потому что внешностью не задалась. Он никогда не говорил, что я некрасива, но и комплиментов не делал, хотя маме регулярно говорил, какая она умница, красавица и как ему с ней повезло.
— Кто они? — интересуется Сахим, непонимающе глядя на моих родителей.
— Пришли выразить тебе свою признательность, — вру, не краснея, когда человек, которого я звала отцом, просит сказать Сахиму о своем желании с ним сотрудничать.
— Господин Сахим не заинтересован, — придаю голосу равнодушие. — Можете прислать свою визитку к нам в компанию, но сомневаюсь, что…
— Ты за идиота меня держишь? — хмыкает отец. — Думаешь, я не знаю, что ты врешь? Ты всегда смотришь не в глаза, а чуть ниже, на плечи, когда говоришь неправду.
Он уверенно бьет туда, где и без того больно. Мама всегда ставила отца в пример, говорила, что он идеальный мужчина — внимательный, заботливый, обеспеченный и именно такого я должна найти себе. Я верила, пока однажды не поняла, что моему отцу место в тюрьме.
— Говори ему то, что прошу, — недовольно требует.
Сахим рядом напрягается. Я чувствую, как он надавливает на поясницу, вынуждая подойти к себе ближе.
— Скажи им, чтобы уходили, — говорит.
— Вряд ли они послушают.
— Объяснить популярно?
Сахим разворачивается к моим родителям боком, берет из подноса мимо проходящего официанта два фужера и, протянув один мне, тянет меня в сторону.
Отец пытается сказать что-то еще, но замолкает, видимо, наконец, поняв, что ему не рады.
— Это твои родители? — спрашивает Сахим, внимательно глядя на меня.
— Откуда…
— Ты похожа на мать. В отце я был не уверен. Вы в ссоре?
— Не общаемся уже тринадцать лет.
— Много. Есть причина?
— Очень серьезная. Он… виноват в преступлении, которое мама пожелала скрыть, не поверив мне.
— Серьезное преступление?
— А бывают несерьезные?
— Бывают те, за которые прощают близких.
— Я не могу. Он изнасиловал мою подругу.
— Ты в этом уверена?
Я вскидываю на Сахима удивленный взгляд. Тринадцать лет назад кто только не спрашивал меня, уверена ли я, правильно ли я поняла, может быть, мне показалось. Я так часто это слышала, что начала верить, что мне показалось, только вот я все видела, я это помню и никак не могу забыть до сих пор.
— Не пойми неправильно, это очень серьезные обвинения, Майя.
Я мотаю головой, прогоняю видение из прошлого и прошу Сахима сменить тему, а затем и вовсе пользуясь моментом, оставляю его одного и сбегаю на террасу, чтобы подышать в одиночестве свежим воздухом.
— Твои родители здесь, — раздается голос Демьяна за спиной. — Мне сказали, вы разговаривали. Ты в порядке?
Он единственный, кто не спрашивал, не показалось ли мне. Он единственный, кто поверил мне, едва я рассказала ему о случившемся. И он единственный сейчас не пытается вернуть меня в прошлое.
— Ты все-таки приехал, — сталкиваемся взглядами.
— Я узнал, что здесь ты и они. Подумал, мне нужно быть здесь.
— Зачем? — Чтобы защитить тебя от них.
Я фыркаю. Если от кого-то меня и нужно защищать, то от самой себя. Демьян стоит слишком близко, возвышается надо мной статной фигурой. Я невольно любуюсь им, как делала это миллион раз до сегодняшней встречи. Смотрю на широкий разворот плеч, массивную грудь, узкую талию. Скользнув взглядом вверх, цепляюсь за лацканы пиджака, который неожиданно хочется с него снять. Прямо сейчас. Стянуть по рукам вниз и впиться губами в шею, вспомнить солоноватый знакомый вкус кожи, запах табачного дыма, который он часто приносил домой.
— Майя…
Он тоже чувствует это притяжение.
Делает шаг…
И еще один…
Вжимает меня поясницей в парапет террасы, жадно сдавливает руками талию, втягивает носом мой запах рядом с ухом. Я тоже дышу им. Никак не могу надышаться. А потом все прекращается. Демьян резко отстраняется, точнее, его от меня оттаскивает мой отец.
— Как посмел! — восклицает. — Опозорил мою дочь и смеешь к ней лапы свои протягивать?!
Глава 34
До взрыва остается буквально пара секунд, прежде чем бомбу обезвреживает Сахим. Он перетягивает на себя внимание и моего отца, смотрящего на него с восхищением, и Демьяна, который судя по взгляду готов стереть его в порошок здесь и сейчас. Сам того не понимая, он тушит еще не успевший разгореться на полную пожар.
Я хватаюсь за него, как за спасительную соломинку. Увожу с террасы вместе со своим отцом, к которому спустя столько лет отношусь чуточку лучше, чем к Демьяну после всего, что узнала. Не успевший начаться конфликт заканчивается. Ничего непонимающий отец тормозит меня в середине зала, смотрит с ожиданием то на меня, то на Сахима.
— Ничего не изменилось, — стараюсь говорить максимально холодно, хоть и внутри меня откуда-то неожиданно появилась жалость.
Видимо, дела у родителей идут не так хорошо, раз они решились на отчаянный шаг прийти искать партнеров там, куда прежде никогда не приходили. Папа пренебрегал подобными приемами, а мама делала все, что он скажет.
— Майя… — папа останавливает меня неожиданно.
Сахим, ободряюще приобняв меня за талию, говорит, что оставит нас одних. Видимо, ему неудобно находится рядом с двумя людьми, которым определенно есть о чем поговорить.
— Как ты? — спрашивает он неожиданно.
— Как и все. Живу, работаю, развожусь.
Делаю все то, на что у матери не хватило сил. Это я думаю уже про себя. Не хочется устраивать сцен и вспоминать прошлое. Срок давности всего, что сотворил отец, давно закончился, так что его уже не могут привлечь к ответственности, впрочем, никто никогда и не пытался. Многоуважаемого человека не тянут туда, где ему не место по мнению большинства, даже если он упрямо этому месту соответствует.
— Я не делал того, в чем ты меня обвиняешь.
— Столько времени прошло… не будем ворошить прошлое.
— Ты ни разу нам не позвонила. Ни мне, ни матери.
Сказать мне на это нечего. Как оправдаться? Не было номера мобильного? Я прекрасно знала адрес, но так и не поехала. Не нашла в себе сил, хоть и понимала, что не с отцом, так с матерью можно было наладить отношения.
— Если таким способом ты пытаешься добиться расположения моего начальника, то зря. Между нами сугубо деловые отношения и мои решения никак на него не влияют.
— Вот как? Мне показалось иначе.
Этими словами он выдал себя полностью. Ему, оказывается, и неважно вовсе, как у меня дела, как я живу и как справляюсь с горем. Впрочем… если бы это родителей хоть каплю интересовало, они бы нашли меня раньше. Все-таки, я не скрывалась, была замужем за вполне успешным бизнесменом. Найти адрес нашей квартиры для такого бизнесмена, как Марков Михаил, не составило бы труда. Им просто не надо было. Не надо и сейчас. Сейчас нужен бизнес-партнер, чтобы достать компанию из задницы. Из какой именно я пока не знаю, но почитаю на досуге, когда буду возвращаться домой, например.
Развернувшись, оставляю отца одного. Сказать мне ему больше нечего. Если бы даже я и имела рычаги давления или влияния на Сахима, я бы не стала ими пользоваться. Впрочем, откуда бы этим рычагам взяться? За десять прожитых лет с Демьяном, я так и не смогла стать той, которая вьет из него веревки. По крайней мере что касалось работы, муж был всегда непреклонен. Мы с работой стояли у него на одной чаше весов, бок о бок. И я считала, что это неплохо. Я выросла в такой семье. Отец часто пропадал на работе, а мама его ждала бывало допоздна. Я тоже ждала Демьяна. Первые несколько лет. Потом спокойно ложилась спать, зная, что голодным муж точно не останется.