— Как не досмотрела, — горюет Ира. — И где она стащить моллюск умудрилась, ведь я рядом все время была.
— Она шустрая у нас. А уже если нацелилась что-то сделать, то сама знаешь.
Ирина еще раз шмыгает носом и вдруг кольцует руками за пояс и тесно прижимается. Щекой грудь прожигает настолько сильно, что реально ощущаю свое плавящееся ошалелое сердце. Разумная часть мозга громко орет об обстоятельствах, в которых оказались. Ира просто ищет утешения, а я отец нашей зайки вот и все дела. Но эмоции не хотят слушать сухую констатацию. После моего тупорылого разрушившего нашу жизнь виража, Ирина сама первой пошла на сближении. Пусть неосознанно, пусть в сложной ситуации, но все же.
Обхватываю двумя руками. Никакой пошлости порыв не выражает, всю бесконечную заботу вкладываю. Да и кощунством является думать о запретном, я же не тварь наглая. Зарываюсь пальцами в кудри и тихонько массирую затылок, чтобы хотя бы немного расслабилась. Ириша удобнее устраивает голову на моем плече и понемногу успокаивается.
— Лучше, родная?
— Андрей, — немного дергается. — Не надо, ладно?
Понимаю, о чем говорит, но нагнетать не буду. Не за чем. Просто молча киваю, соглашаясь со всем, что скажет. Значит, Ирише так легче. Минут через пятнадцать она окончательно берет себя в руки.
— Родители, здравствуйте.
Подскакиваем, как по команде. К нам движется Ольга Олеговна. Судя по выражению лица все неплохо. Первое облегчение обездвиживает сосущую змею в грудаке. Сбивчиво здороваемся и наперебой спрашиваем о Варе.
— С Варей все хорошо. Приступ купировали. Хорошо, что поймали в начале. Бабушка сориентировалась быстро. Варя умница у вас. Ночь нужно переночевать в клинике. Кто останется? Мама? Хорошо. Папа, вы не волнуйтесь. Лучше поезжайте домой и привезите маме одежду, не в вечернем же наряде ей щеголять. Не волнуйтесь.
— А к ней можно?
— Давайте немного подождем, пусть поспит. Папаш, езжайте за одеждой. На вахте скажете, что я разрешила. Хотя минуту, лучше пропуск выпишу. А вы мам, идем со мною. Папаш, бабулю заберите, пожалуйста.
Отвожу тещу со скоростью ветра. Хорошо хоть она после лекарств немного расслабленная, не особо обращает внимание на лихачество. Затаскиваю на нужный этаж и быстро сбрасываю в сумку вещи Ириши. Мягкий спортивный костюм, белье, удобную обувь. Подумав, сгребаю из ванной гель и полотенце. Дополнительно для дочки вещи беру. Напоследок надумываю взять какую-то игрушку. Вот странный гусь подойдет.
В маркете затариваюсь легким набором продуктов. Ночь впереди, а в больнице только один кофейный автомат и то не уверен, работает ли он. Путь назад преодолеваю тоже быстро. Мне крайне важно успеть доставить жене сменку. Устала же на каблуках и в платье.
Сунув вахтеру пропуск беспрепятственно прохожу в отделение. Ирина сидит около палаты, ждет меня.
— Была у дочки?
— Она вот-вот должна проснуться. Не бужу.
— Что Ольга Олеговна сказала?
— Все обошлось. После нужно пройти ряд анализов. Если что-то выявится, то… Ты знаешь, может и климат ей не подходит. Но пока говорить рано, — мнется она.
— Подожди пока.
— Нечего ждать, Андрей. Там по всем показателям аллергия не только на моллюсков. Наступило обострение, вот повылезло. Ужас просто.
— Ириша, не спеши с выводами.
— Как ты не понимаешь?!
— Я понимаю, — успокаиваю тихо. — Понимаю. Не шуми, Варюша испугается. Дверь в палату открыта же. Может переоденешься? Тут душ есть?
Она несмело смотрит на объемный баул в руках. Наконец сдается и взяв нужное, уходит. Я же задумываюсь. Климат. Это серьезно. Хотя может она все же утрирует. Опираюсь на стену, прикрываю глаза. Пусть мне повезет сегодня. Не такой кровью я хотел сближения, видит Бог. Дочка беспокоит неодолимо. Может обследование в другой клинике пройти, здесь что-то старое все.
Пока думаю, возвращается Ира. Устало опускается рядом и тихо выдыхает.
— Может к ней уже можно? — с надеждой вытягиваю шею, выглядывая в коридоре доктора.
— Я тоже больше не могу. Идем.
Как воры крадемся. На цыпочках заходим в палату и караулим Варю. Бледненькая, волосики влажные прилипли к лобику. В груди разливается кислючая горечь, которая заполоняет каждый отсек. Вытесняет воздух из легких острая любовь. Получается, что это чувство может не только радовать, оно может еще и уничтожать. Я не могу ей помочь. Не могу забрать боль маленькой крошки к себе.
Ира зная, что меня выпроводят из больницы вот-вот, дает возможность поправить одеяло на кроватке дочери, аккуратно и невесомо поцеловать ее. Сунуть игрушку под покрывало. Прошептать, что все будет хорошо.