— Приказывайте, Ваше Высочество.
Остальные рыцари эскорта слаженно положили правую ладонь на грудь у левого плеча и склонил головы, как это было принято у военных. Фрейлины присели в легком реверансе.
Я поднялась с кресла и хлопнула в ладоши, привлекая внимание.
— Вейры, как вам известно, я низложена и скоро покину столицу. Баронесса Вашвиль изъявила желание помочь вам устроить судьбу при дворе в мое отсутствие.
Дранир Лассош продолжал сверлить меня тяжелым взглядом, словно и не слышал моих слов. В сторону баронессы он даже не повернулся.
— Я, Ваше Высочество, не могу остаться, брат у меня болен, поеду в свой городок, помочь ему надо.
— Дозвольте говорить и мне, Ваше Высочество, у меня мать прихворала, — отозвался эхом еще один из рыцарей.
Алексо, я взяла его еще в прошлом году, и никакой матери у него в помине не было. Я выкупила его из магического рабства в обмен на расшитое дорогими камнями платье.
Рыцари наперебой каялись, почему им срочно нужно покинуть двор. Баронесса Вашвиль молчала и стискивала подол платья, но побледнела так, что я стала опасаться за ее здоровье. Рухнет сейчас в обморок, а отвечать мне.
Фрейлины были поумнее.
— У меня, высокорожденные вейры, еще в том месяце нашли признаки магического истощения. Еду на средиземные воды, а как вылечусь, тут же во дворец и вернусь.
Это была графиня Фате, самая старая и мудрая из моих фрейлин. Здоровье у нее было железное, за всю жизнь даже не простужалась ни разу. Еще пять лет назад, совсем девочкой, я не поленилась, разобралась в деле ее сына, вытащила молодого драконира из тюрьмы.
— У меня полная комната накопителей, — неуверенно сказала баронесса. — Я могла бы…
Но Фате тут же вскричала, что не стоит, камни дорогие, а она старая, ей непременно нужно на воды…
Остальные фрейлины тоже не могли остаться служить баронессе Вашвиль по уважительным причинам. Две оказались беременны, одна выходила замуж, еще одна поступила в Академию, трое заболели и наперебой совали под нос диагнозы от лекарей.
Садовник бухнулся на колени и завопил, что он самый бесталанный человек на земле. Напутал с дозировкой удобрений и зимний сад вымер до последнего цветочка.
— Встаньте, — сказала я с сочувствием. — Садик теперь не мой, а новая хозяйка все равно на свой лад переделает.
Дозировку я рассчитала самолично еще месяц назад, когда поняла, что развод неизбежен.
— Вон отсюда! — скомандовала ледяным голосом баронесса Вашвиль.
Но ни эскорт, ни фрейлины с места не двинулись, только и было слышно, как бухается головой о пол кающийся садовник.
Баронесса была так откровенно зла, что мне пришлось вмешаться.
— Идите, — сказала мягко. — Мне тяжело с вами прощаться, но желаю вам поправить свое здоровье и здоровье ваших родственников.
Мой бывший двор неохотно потянулся к выходу. Одна из фрейлин баронессы метнулась к двери и захлопнула ее прямо перед носом у любопытствующих.
— Думаешь, победила? — прошипела баронесса. — Это я тебя уделала!
Вскочила, перегнулась через стол, уставившись мне в лицо зелеными сверкающими глазами. С печалью пришлось констатировать, что даже в гневе баронесса была ничего так. Хорошенькая.
— Если вы желаете и дальше оставаться для Тео хрупким цветком, то забудьте свои иномиряные выражения. Иначе он быстро обо всем догадается.
— Ты отправишься в ссылку, а я стану женой Теофаса!
— Примите мои соболезнования.
Последнее я сказала совершенно искренне, но баронесса вихрем пронеслась через покои к выходу. Распахнула дверь и отшатнулась.
На пороге стоял Теофас.
Недовольным взглядом он обвел покои, обследовав по военной привычке доступное пространство и в итоге задержавшись на мне.
— Тео… — голос у баронессы дрогнул.
Подозревала, что ее бриллиантовый все слышал. И правильно делала, у драконов тонкий слух, а у наследника и вовсе, как у ночной бабочки, если захочется — узнает, о чем мышки шепчутся в подвале. Последняя мысль привела меня в дурное расположение духа. Вот бы он захотел узнать, кто утащил его защитный артефакт или кто насыпал яду его баронессе. Но Теофас не захотел, его устраивала версия моей виновности.
— Что ты тут делаешь, Альве?
Я поднялась с кресла, автоматически сделала реверанс и только потом поняла, что он обращается к баронессе.
— О, я просто хотела помочь вейре Эльене, ведь ее слугам некуда будет пойти, когда она…
— Я не давал тебе разрешения.
В ту секунду, как Теофас прошел в покои, его взгляд не отрывался от моего лица, даже когда он отчитывал свою ненаглядную Альве. Баронесса кусала губы с лицом провинившейся горничной.