— Значит, ты убила Андрея и устроила все так, чтобы подумали на Лизку.
— Умно, да? — оживилась Ира. — Как я предвкушала, что Лизка наткнется на труп и сразу позвонит милиции, и они ее сразу посадят! И вдруг — ничего. Не застала его, видите ли! И у нее мозги иногда работают. Извелась я за эти два дня — вспоминать страшно. Но не растерялась. В отличие от всех вас, я привыкла полагаться только на себя. Я внушила Ритке мысль, что с Андреем что-то случилось. Сама не хотела с этим лезть, чтобы не привлекать внимания, а Ритка очень внушаема, так что все прошло идеально. Про то, что Лизка сделала себе алиби имитацией голоса Андрея, я, разумеется, сразу догадалось, но тут уж не могла внушить свою мысль Ритке — она бы не поверила. Она любила ее больше, чем меня. Не понимаю, почему. Она абсолютно ей не завидовала — по глупости, что ли? Короче, пришлось проговориться перед милицией самой — вроде бы случайно, по наивности. Мужики настолько уверены в нашей глупости, что спишут на нее все, что угодно. Лизку посадили, и я была счастлива. Я просто летала на крыльях! Надеюсь, сокамерники издевались там над нею, и она больше никогда, никогда не станет доверять людям, она будет бояться их! А я знала, что займу ее место при Величко. Он развелся с женой ради нее, а женится на мне. Я хорошо его изучила, я знала, какой тип ему нравится, я выстроила свое поведение оптимальным образом. Вот объясни, Вера, почему так? Лизка пальцем не пошевелила, чтобы его заполучить, он ей дался даром, а мне пришлось столько мучиться и притворяться! Почему?
— Потому что ты хотела от него только денег.
— Не только! Я хотела, чтобы он бросил Лизку ради меня. Я внушала ему потихоньку, что она эгоистка, что она подставила его своею глупостью, убив из его пистолета мужа, а он все равно по ней сох. А потом до меня дошло. Я тоже не всегда соображаю сразу. Я рассказала ему про оргазм, и он был мой.
Вера опешила:
— Какой оргазм? При чем здесь…
— Твоя Лизка настолько глупа, что болтала направо и налево, что не чувствует с Величко оргазма, а только имитирует его, — иронически заметила Ира. — И сообщала такие интимные подробности, какие придумать я бы не могла. Величко сразу мне поверил, а при его самолюбии… Короче, уж я-то сумела его ублажить, как надо — Лизка-то не зря разъясняла мне, что именно он предпочитает. А он, дурак, решил, что я так тонко чувствую его желания, потому что сильно влюблена. Он бы женился, это стопроцентно, и у меня было бы столько денег, сколько тебе и не снилось! Все было б хорошо, если бы не Ритка.
— Она заподозрила тебя, да?
— Она вспомнила про часы, и про пятно, и про шарфик. И еще каким-то образом догадалась, что я была любовницей Андрея. Я была очень осторожна, но у женщин с низким уровнем интеллекта иногда очень развита интуиция. Она догадалась, но не поверила. Я назначила ей встречу в офисе вечером, принесла бутылку. Рита выпила, и я ее столкнула. Я протерла бутылку и приложила к ней Ритину руку, так что улик против меня нет. Я еще поборюсь!
— Рита так восхищалась тобой, — тихо произнесла Вера.
— Да, — горько согласилась Ира, — ты права. Изо всех на свете мне меньше всего хотелось бы убивать ее, но такие уж мы с ней невезучие. Я сама все думаю: „Ну, почему именно она?“ Честное слово, лучше б это была, например, ты. Хотя против тебя я ничего не имею. Ты — ломовая лошадь, вкалываешь, как проклятая, а живешь без мужика и в нищете. Но Ритку куда жальче. С нею я почти не притворялась, а она все равно восхищалась мною. Но Лизкой восхищалась больше — это ее и погубило. Я даже плакала в тот вечер, честное слово!
— Ты — не человек, — потрясенно заметила Вера. — Ты — чудовище. Мне страшно слушать тебя, Ира!
— Я рада. Я и хотела, чтобы тебе стало страшно. Нечего быть наивной дурочкой и всем верить. Я вот выговорилась, и мне стало легче, а ты никому рассказать не сможешь, и это будет мучить тебя. Надеюсь, это заставит тебя не доверять больше никому.
— Надеюсь, что нет.
— Посмотрим! Ну, иди! Наш трахальщик тебя заждался. Интересно, на сколько его хватит? Неделя? Месяц? Больше вряд ли — он не любит однообразия. Иди, я хочу побыть одна.
Вера вышла во двор. На ее плечах лежал многопудовый груз, придавливающий к земле. Лизку завтра освободят, а счастья не было. Была тоска.
— Что, так плохо?
Голос Сергея звучал сочувственно, даже нежно.
— Что она тебе наговорила, эта стерва? Садись в машину, успокойся. Не знаю, как ты меня заставила оставить вас наедине. Затмение какое-то нашло! Слава богу, ты жива — остальное ерунда. Значит, все-таки она, да?
— Да. И она ненавидела Лизку лютой ненавистью. А больше я сказать не имею право — я дала ей слово. Прости, хорошо? Я же не могу!
— Разумеется. Я точно знаю, что есть на свете вещи, которые ты не можешь. Наверное, ты — единственная женщина, про которую я это точно знаю. Слушай, а давай подадим заявление!
— Какое заявление? — не поняла Вера. Ей почудилось, что она потеряла логическую связку в речи собеседника.
— Ну, это… как его? О браке — так оно называется, наверное? Я ни разу не подавал, поэтому точно не знаю.
— Погоди! Я что-то плохо соображаю. Зачем?
Сергей помрачнел, но ответил иронично:
— Чтобы нас зарегистрировали. Поставили такой штампик в паспорт.
Тяжкий груз вдруг свалился у Веры с плеч, стало легко и весело.
— Но зачем тебе это надо? — уточнила она. — Ты, по-моему, намеревался никогда не жениться.
— Нельзя верить обещаниям мужчин, — возразил тот. — К тому же ты из женщин, с которыми без штампика не выйдет.
— Впечатление обманчиво, — засмеялась Вера. — Это я ловко притворялась.
— И все равно со штампиком как-то спокойнее, — настаивал Сергей. — Буду твердо знать, что ты обязана жить со мной. И никакой погони, никакой игры — полная уверенность. Я не думал, что подобное возможно, поэтому, наверное, и ляпнул, что не женюсь. Забудь.
Вера напомнила:
— Но ведь привлекательность одной женщины вовсе не сделает для тебя непривлекательными остальных — кажется, твои слова?
Он слегка растерялся:
— Это да, но это ж еще не значит, что я стану со всеми ними спать…
— Да, возможно, хотя бы некоторые из них не согласятся? — предположила Вера. — Хоть и маловероятно. Я лично подобного монстра даже представить себе не в силах! Но если серьезно — тебе не надоест женщина, которая вместо положенного флирта будет стоять в халате у плиты и жарить котлеты?
— Я, может, и жениться-то собираюсь ради котлет! Ну, и частично ради халата. Почему-то при мне дамы предпочитают пеньюары, а это даже обидно.
— Кстати, а ты не забыл, что я работаю в школе? Иногда торчу там до позднего вечера и возвращаюсь, чуть живая.
— Ну, сварю тебе покупных пельменей. Ты ж их, слава богу, ешь!
Сергей вдруг бросил иронический тон и, как когда-то — словно давным-давно, а всего несколько часов назад, — поднял челку с Вериного лба.
— Вот теперь отвечай. Только без твоих дурацких шуточек. Да или нет?
— Да.
Казалось, он несколько испугался.
— Ты… ты любишь меня, Вера?
— Я боялась, это жутко заметно, — призналась она. — Наверное, я никогда и никого так не любила. Даже Павлика. Там все было иначе, мы знакомы с семи лет, а тебя я знаю неделю.
— Пять дней. Мы познакомились в воскресенье, а сегодня четверг.
— Сережа, ты уверен, что хочешь жениться? Что не раскаешься через месяц? Я ведь совершенно не настаиваю, и…
— Если тебе не повезло с первым мужем, это еще не повод постоянно оскорблять меня, — засмеялся Сергей. — К тому же у меня есть предрассудки — мои дети должны быть рождены в законном браке. Если б ты знала, как я люблю тебя, Верочка!
— А я знаю, — ответила она.