– Никакого магконтроля, – сказал мужчина.
– Из, она убила Эльзбет, – напомнила Филисет.
– Ты ее терпеть не могла, сама мне призналась, и сонное зелье сам ей дала разве нет? – язвительно поинтересовался Извер.
– Факта преступления это не отрицает.
– Факта твоих преступлений это тоже не отрицает. Ты держишь свой ядовитый язык за зубами, дорогая матушка, а мисс Фламер не станет выдвигать обвинение в покушении на жизнь и здоровье. В противном случае магконтроль заберет не только ее, но и вас. И дело будет очень громким. Можете мне поверить.
– Изи! Как ты можешь!?
– Я? Еще как могу. Это еще не все. Вы добровольно покинете Даркести-холл и уедете в обитель к светлым сестрам. Иначе обвинения будут выдвинуты и с моей стороны тоже. Лиза, – он посмотрел на меня чужим холодным взглядом. Там, под этой коркой льда, он прятал свою боль, а она плясала вокруг него призрачными серыми языками, огненно красными по краю и обжигающе острыми. – Можете взять экипаж леди Филисет, чтобы добраться до Остерна. Стойте. Там холодно, а вы без пальто. Возьмите мое. Возвращать не нужно. Здесь мы расстанемся. Всего доброго, Лиза.
– И вам, магиус Даркести.
Я взяла пальто, которое он бросил на кресло, надела, едва не утонув. Кончики пальцев едва выглядывали из рукавов. Тепло тела давно покинуло ткань, остался только запах. Скоро и его не будет. Можно было отказаться, но это выглядело бы глупо, да и бессмысленно. У меня и так все внутри выстыло, хоть снаружи не будет сквозить.
И я бы просто ушла. Молча. Но язва Филисет, забыв, что я – не Эльзбет, обозвала на прощание гулящей стервой, и я показала зубы.
– Знаете, мне чисто по-женски вас жаль, – сказала я, обернувшись. – Всю жизнь любить другого мужчину, родить от него ребенка, причем очень удачно, после смерти мужа, и так, что никто не счел мальчика бастардом. Стать свободной от обязательств и узнать, что возлюбленный не собирался уходить от жены, потому что это… Хм, дайте-ка припомнить?.. По отношению к ней, это будет верхом подлости. Так Алмартен Хант ответил вам, когда бедняжка Эльзбет случайно застала вас с ним в компрометирующей позе? Вы, не зная, что она, обездвиженная вашим заклятьем, слышит вас, угрожали расправой, если вдруг пойдут слухи о том, что Из и Из – единокровные братья. Что произошло, леди Даркести? Слухи все же пошли, и вы тотчас решили, что виной тому Эльзбет? Да даже если и так. Снова угрожали ей, снова поили сонной дрянью, от которой можно сойти с ума? Поэтому она на суде сказала, что виновата?
– Хватит.
Меня прервал Извер, поскольку Филисет, бледная, с нервным румянцем, пятнами покрывшим шею, потеряла дар речи.
– Действительно. Куда уж больше. Спасибо за пальто.
Теперь моя очередь была шествовать с победной улыбкой на устах, но победителем я себя не чувствовала. Этим двоим есть что обсудить, а я – сама по себе.
Четверка вороных в богатой сбруе, лакированный экипаж с гербом на дверце. Ворон пронесся над плечом, задев краем крыла по лицу и уселся на крышу.
– Кыш, – сказала я ему, но Кор меня проигнорировал. Я пожала плечами, сообщила вознице, что мне нужно в Остерн и села.
Ехали не быстро. Прошло часа два, может больше. Стемнело. Ворон иногда скреб когтями по крыше, напоминая о себе, но внутрь не лез. По обеим сторонам тянулись унылые голые деревья, и я перестала смотреть в окно. Выглянула только когда колеса застучали по мостовой и в салон набились блики от фонарей. Когда проезжали площадь, я постучала в стенку и экипаж остановился.
Я ввалилась в сдобный магазинчик и рухнула за столик. Териза всплеснула руками, но не стала ничего спрашивать. Быстро что-то смешала и принесла в маленькой чашке.
– Залпом, – велела она. – И спать. Все остальное – завтра.
Я сделала, как она сказала. Напиток обжег небо и на миг сделалось теплее. Завтра так завтра.
Поднялась к себе, достала из комода мешочек с закатом, выняла гладкий шар, сжала в ладонях, подбросила и в темной комнате разлились прохладные розоватые сумерки. Горько пахло морем, на лице оседали брызги. Соленые. Заходящее солнце тонуло за горизонтом, плавилось, как шарик мороженого в сиропе. Первые звезды росой усеивали темную часть неба, а ветер был теплый, похожий на его руки. Вот ты какой, последний закат ноября над заливом Грейсальт. С него все началось. Пусть им и закончится.
Солнце село, краски померкли. В окно подсвечивало фонарем с улицы. По полу протянулись кривые размазанные тени от ветвей растущего поодаль дерева, одна тень была похожа на нахохлившегося ворона.
Я вытерла лицо рукавом, прямо в пальто, как и сидела, откинулась на подушку и закрыла глаза.
Часть 14. Завтра.
– Господи, Лиз… Ну и вид. Соберись, умойся и… Фу… Запашок от тебя. Ого! Ты это в одно рыло? Ну ты, мать, сильна. А что за праздник со слезами на глазах? День независимости? Чей? Твой? Вот же… А я говорила, такие мужики всегда спросом пользуются. Пока ты там карьерные вершины покоряешь, может найтись та, что покорит его банально через желудок и койку.
– И как? Быстро покорился? Сначала койка была или желудок?
– Он сказал? Мужик. А я все никак не решалась. Что делать будешь?
– Сволочь. Оба вы сволочи. Столько врать… Будешь уходить – ключ оставь и передай пока еще нашему общему мужу, что на развод я уже подала. Отсужу квартиру, сделаю новую прическу… У меня все будет по-новому. Может не прямо завтра, но будет.
Глава 1
Желаемое “завтра” случилось не быстро, но я почти уже до него добралась. Териза так и не стала меня ни о чем спрашивать, за что ей огромное спасибо, и мне кажется, он догадалась о том, кто я. Не то что я подменная душа, а что бывшая леди Даркести, потому что я два дня не высовывала носа никуда, просила ее сообщить Блейзу, что болею, а эти два дня у пекарни появлялся экипаж с гербами на дверцах и стоял поодаль, но все равно так, чтобы можно было заметить. Кто был внутри, Из или его маменька – неясно, я в равной степени не стала бы говорить с обоими, но если бы это был Извер и он вышел, вряд ли бы удержалась от “хотя бы краем глаза посмотреть”. Хотя бы издали.
Жалела ли я о том, что я провела с ним ночь и утро? Как о любой другой глупости, сделанной под влиянием момента. Я могла отказаться от близости. Не думаю, что он стал бы настаивать, но я поступила иначе. Что уж теперь. Да, это было не слишком честно и даже слишком нечестно сначала любить его, а потом признаваться, но тогда бы у меня не было этой восхитительной ночи и чудесного утра.
Так случается, что несколько встреч намертво привязывают тебя к кому-то почти незнакомому вопреки всему и в первую очередь – вопреки голосу разума. Сердце всегда громче. Будь то обида, боль или любовь.
Когда я вернулась к работе, управляющий ни словом не намекнул на отсутствие, я подло пожалела, что не пролодырничала еще денек и под это дело выпросила себе дополнительный выходной к положенному и надбавку за вредность.
– Вы очень вредная, Лиза. Но разве за это полагается доплачивать?
– Смешно вышло, господин Ульв. Только вы меня прекрасно поняли, не отпирайтесь. Лучше ежемесячно. На разовую выплату тоже согласна. В размере штрафа, который вы бы получили за несоблюдение безопасности хранения магических составов.
Блейз сокрушенно вздохнул. Лишние траты навевали на него уныние, как на любое живущее своим трудом существо, но он сказал, что поговорит с леди Хант. О небольшом ежемесячном поощрении. Выплата в размере штрафа, даже единовременная, внушала благоговейный ужас. Мне с моими скромными запросами можно было бы полгода в потолок плевать. Взамен с меня взяли обещание украсить лавку к грядущему празднику смены года, до которого было еще больше месяца.
Поздняя осень сдалась. Подмораживало. Даже снег иногда сыпал. Очень мелкий, как труха, просеянная сквозь мешок с мукой. И тут же таял. А потом однажды ночью выпал и остался. Пришлось тратиться на ботинки и теплое пальто с капюшоном. В этом мне помог счет, который я открыла в банке и куда скапливалось пособие, оставленное мною совсем уж на черный день. В моем случае – на холодный.