Видели как чайки ржут? Я сама бы сейчас так поржала, но у песца были большие влажные печальные глазищи и уши поникшие. Он принялся неловко слезать со стула, зацепился когтем за обивку, дернул лапой, опрокинул стул, я уронила ящик
– Йиха-ха!
– Кор!Сайленсе! – на нерве рявкнула я, птиц лупнул глазами, зевнул клювом и ничего у него не вышло. Он попробовал снова, и снова, и снова.
– Спасибо, – Блейз опустил лапу, с которой замер, когда я рявкнула, и снова смущенно прикрылся хвостом. – Там поддеть и повернуть. Да. Синий. Да. В чашку. И… Ой.
Я как раз выбулькивала содержимое пузырька в самую широкую из трех имеющихся чашек, и его очередной “ой” меня насторожил.
– Хш-ш-ш-ш! – свистело со стеллажа. Кор, вытягиваясь, как гусак, не терял надежды издать хоть какой-то звук
– Знаете, Лиза, можете подать мне мое пальто и выйти, пожалуйста? Дело в том, – в конец засмущался оборотень и принялся мять лапами конец хвоста, разводя в шерсти колтуны. – Дело в том, что когда вот так внезапно случается, обратно – только без одежды.
– Сш-ш-ш-ш! – очень вовремя вступил ворон и приглушил вырвавшийся у меня смешок, но я справилась. У человека – оборотня – конфуз, а я смеяться... Зато с Кором ловко вышло. Будет теперь знать, пернатая зараза, как издеваться.
Я поставила чашку на пол, чтобы Блейзу было удобнее лакать, положила рядом с ним его пальто и вышла, поманив Кора за собой. Посрамленный ворон спланировал на пол и поплелся следом, волоча крылья и всем видом показывая, какой он несчастный. Но самый несчастный тут был песец.
Вот песец. И что ему теперь голому в пальто? Может тьморока в карман насыпать и пусть бежит домой одеваться? Лучше бы он песцом домой бежал, наверняка там продумана система открывания дверей лапками. И все-таки, у кого про письмо спросить?
Я решила воспользоваться своим возросшим могуществом и попытаться послать Кора, но он уже куда-то спрятался, а тот, за кем я его хотела послать, явился сам, своей собственной персоной как раз, когда я обнаружила птицу под перевернутой коробкой под столом и пробовала оттуда выковырять.
– Иди сюда, ну же, иди, хороший мальчик, – ворковала я, нырнув под столешницу. – Иди сюда, животное.
– Кх-кх, – сказали сверху. – Так все-таки хороший мальчик или животное?
– Ой, – сказала я совсем как Блейз, тюкнулась затылком о стол, вынырнула и обнаружила перегнувшегося через стойку Ризера с заинтересованно приподнятыми бровями. Кажется, когда я влетела в магазин, колокольчик опять замотался шнурком за штырь и не доставал до двери, вот я и не слышала.
– С кем вы там разговариваете?
– Ни с кем, – зачем-то соврала я, сидя на корточках и краем глаза наблюдая, как Кор, уползший вместе с коробкой из-под стола в угол за комод, живо втянул торчащий наружу хвост.
– Разговаривать ни с кем – плохая примета, пуговка, еще подумают, что вы не в себе, – сказал Хант и подмигнул.
Я окончательно выскреблась наружу. Если я правильно поняла, мне намекнули, что все-все про меня знают, но ровным счетом ничего против не имеют? Вот чудеса.
– Птичку не видели? – лукаво спросил Риз, элегантно облокачиваясь на стойку. – Просто если вдруг увидите, пошлите его к… Просто пошлите. Если он продолжит и дальше болтаться без подпитки от заклявшего, ему в очень скором времени сможет приказывать любой встречный, привязка ослабнет еще сильнее и он просто развоплотится. Будет жаль. Я привык к его выкрутасам.
– О! Обязательно, – закивала я. Выходит это не у меня резко сил прибавилось, это у Кора их меньше. Или это потому, что он еще и ко мне привязан? Глупая птица…
– Риз! То есть, магиус Хант!
– Да, пуговка? – И шепотом: – Риза можно оставить. – И опять в голос: – Я, собственно, как раз хотел с тобой пошептаться. А у тебя что?
– А у меня вот, – я протянула выуженное из сумки письмо, и Хант мгновенно подобрался.
– А у меня вот, – уныло сказал Блейз, появляясь из-за перегородки.
Управляющий кутался в пальто, на его бледных ногах красовались найденные где-то старые ботинки, из-под пальто виднелся жтущийся к ноге хвост, а из пепельных волос торчали милые белые треугольнички песцовых ушей в довесок к вполне обычным человеческим.
– Я там немного разлил и мне не хватило, – проговорил он с признаками приближающейся паники.
– Йиха-ха-ха-ха-ха! – завопила и подпрыгнула коробка.
– Кор,комено, – резво скомандовал Хант, дергая коробку в воздух магией, а чтоб ворон не вздумал сопротивляться еще и воздушной сеткой его к себе подволок, и так, спеленутого, сунул себе за пазуху. –Фрезе.
И только потом посмотрел на на нас с Блейзом, переводя взгляд с одной на другого.
– Надо же, не так и долго отсутствовал, а у вас тут столько всего интересного… Блейз, живо за мной в экипаж, а вы, Лиза, тут останьтесь.
– А как же?.. – я потянулась к письму, которое Ризер небрежно запихал в карман.
– Я пришлю Фире. Сюда или прямо к вам.
Магазин опустел, я плюхнулась на стул и какое-то время просто сидела. Потом притащила табурет, поправила колокольчик и вернулась за стойку.
Вот так начало дня.
Глава 3
– Горит! – подпрыгнула я.
Из крайней духовки повалило дымом. Териза оборвала на полуслове свой очередной увлекательный и милый рассказ о самом необычном свидании и помчалась спасать погорельцев.
Мы склонились над вытащенными из адовой пасть противнями и меня обуяло чувство дежавю. Во-первых, Териза не в первый раз делилась впечатлениями, во-вторых – даже не во второй, а в-третьих у нее всякий раз при этом что-то горело. Сегодня это были сахарные крендельки. Должны были быть.
– Может, тут кого-то можно спасти? – печально спросила мисс Конти и посмотрела на меня как на последнюю надежду, ожидая идей вроде соленых закусок к квасу.
– Истолочь и пользоваться в минуты глубочайшей скорби.
– Как?
– Голову посыпать. Пеплом. Был очень давно такой обычай.
– Это на Островах?
– Почему сразу на Островах?
– Извини. В Эзахеле, конечно же. Я никому. Но ты же шутишь?
– Никаких шуток. Так действительно делали. Давно и очень далеко, а этих бедолаг лучше упокоить с миром где-нибудь под деревьями или на клумбе. Говорят, зола – хорошее удобрение. Пусть вчерашнее раскупят. И позавчерашнее.
– Но оно же не свежее.
– Из несвежего можно сделать сухарики.
Териза воспряла, а я в качестве жеста доброй воли решила вынести прикопать сгоревшие крендельки. Их даже толочь не нужно было. Будучи ссыпанными в ведро, они прекрасно измельчились сами. Вот что любовь делает. Мечтаешь о сладких крендельках, а получаются черные головешки. Но на влюбленную мисс Конти смотреть было очень приятно. Вновь заведя речь о свидании с Блейзом, сегодня она особое внимание уделила “трогательным ушкам”. Трогательным от слова “потрогать”
– Даже жаль немного, что целители все вернули как было. Они такие прелестные. Мягенькие и пушистые. А еще хвостик. Умопомрачительно просто. Я думала, что все оборотни ужасные хамы, грубияны и собственники. Блейз совсем не такой. Я даже не подозревала, что он оборотень! А он вон какой. Невероятно милый, заботливый и так переживал, что у нас не получилось пойти смотреть пьесу Королевского театра Пектории, который у нас всего неделю. Туда очень сложно было билеты достать. И так стеснялся, когда я приехала. Магиус Хант был совершенно прав, что настоял, чтобы за мной вестника послали, правда ему пришлось сказать, что я господина Ульва невеста, иначе меня бы не пустили. О, Лиза, он волшебный, восхитительно чудесный. Нет. Не магиус Хант. Блейз, конечно же. Он… Он… – Териза отчаянно зарумянилась, сильнее чем до этого, так как в пекарне было очень тепло, даже жарковато, особенно после двух порций чая. Но она так и не договорила, пришлось бежать к духовке.
Я как раз набросила оставленную в коридорчике шаль – Теризин подарок, как сама Териза, уже начавшая готовить первую пробную партию для просушки, прислушалась.