-Доча, - позвала Меруерт, после чего девушка обернулась и всхлипнула.
-Мам, папа… - бессвязно начала она.
-Я знаю, - вздохнула Мира. - Закрою?
-Нет, мне дышать нечем, - объяснила Асель и смахнула с щеки слезу.
Мира села на край кровати и погладила дочь по спине.
-Ты знала, что папа тебе изменяет?
Аселя села на кровати, вытянув ноги и прислонившись к мягкому бежевому изголовью. Мира опустила глаза и в уме пыталась подобрать нужные слова. В итоге, набрав в легкие побольше воздуха, она сказала:
-Папа пришел ко мне и признался что любит другую.
Дочка ахнула и прикрыла рот двумя ладонями.
-Давно?
-В начале недели. Мы поговорили, - каждое слово давалось Меруерт с трудом, - и решили развестись, потому что он захотел быть с той, кого любит.
-Он сказал, что не любит тебя? - дочка посмотрела на нее глазами хрупкого, маленького котенка.
-Да, - тихо отозвалась Мира.
-А ты? Ты любишь папу?
-Это уже не важно. Брак, в котором один из супругов не любит или не уважает другого, обречен.
-У вас же все было хорошо! - возмущенно воскликнула Аселя. - Мы же приходили к вам две недели назад и все, было как всегда.
-Я не могу сказать тебе, что у него на душе. Я видела, что он устал, но списывала все на новую должность и ответственность. -Почему ты так спокойно про это говоришь?
Что могла ответить Мира? Она ведь не скажет дочери, что вот уже несколько ночей плачет в подушку, гладит ладонью холодную простынь на той стороне, где спал Бахытжан, долго гипнотизирует его кружку на кухне. А еще ей кажется, что он вот-вот позвонит в дверь, войдет в квартиру и поцелует ее, словно ничего плохого не произошло. Вот только реальность совсем другая. Анализируя поведение и слова мужа, Меруерт с горечью поняла, что они по-разному относились к происходящему в семье. Она до сих пор любила, он - позволял себя любить. Хотя раньше любили оба.
-Мам? Ты молчишь…
-Прости, я задумалась.
-Я спросила, почему ты так спокойна?
-Наверное, потому что я уже ничего не могу изменить. И удерживать его я не собираюсь.
Аселя только хотела что-то сказать, но в квартире раздался звонок. Мира вздрогнула, понимая, что приехал накрученный до предела сын.
-Это Димаш, - встав с кровати, Мира в три шага оказалась у двери. - Ты лежи.
-Нет, мам. Я тоже хочу послушать, - заупрямилась дочь.
Мира вышла в прихожую и увидела у двери только зятя. На вопрос о муже, она услышала, что он в уборной. Меруерт раздражительно цокнула, но промолчала. Ильяр открыл дверь и впустил серьезного Димаша. Увидев мать, сын первым делом приобнял ее и поцеловал в щеку. Рядом с ним она казалось хрустальной Дюймовочкой. Малыш, которого она выносила, родила и вырастила, возмужал, был на две головы выше нее, широк в плечах, подтянут. Внешне он походил на отца, тогда как Аселя унаследовала черты матери.
-Как Аселёк? - спросил Димаш.
-Нормально я, - ответила сама девушка, тяжело дыша и подпирая ладонью ноющую поясницу.
-Где он? - буркнул жестко, сведя брови к переносице.
В этот момент дверь в уборную открылась и из нее вышел Бахытжан. Рукава его рубашки были закатны до локтей, пальцы все еще влажные. Он перевел взгляд с дочери на сына и жену. Зять стоял как неприкаянный у двери и не знал, куда себя деть. Он первым прервал гнетущее молчание, ласково обратившись к жене:
-Аселёк, я в магазин. Тебе что-нибудь взять?
-Минералки, - выдавила она.
-Понял. Ну я пошёл, - он спешно скрылся за дверью, оставив Ниязовых одних.
Отец, мать, сын и дочь смотрели друг на друга выжидающе. Аселя прикусила нижнюю губу и будто закрылась от всего мира, обхватив живот. Димаш был напряжен, ноздри его раздувались от злости на отца, который хорошо чувствовал враждебность сына.
-Димаш, лицо попроще, пожалуйста - попросила его Мира. - Пойдемте на кухню.
Поразительно, но эта хрупкая женщина и сейчас все взяла в свои руки, как делала это раньше. Она сохраняла самообладание даже в самые критические моменты и всегда включала холодный разум. Потому что с маленькими пациентам по-другому нельзя - нужно принимать решение взвешенно и не поддаваться эмоциям. Жизнь и работа закалили ее, поэтому, когда Бахытжан сказал, что не любит, она не стала держать его и дала уйти. А потом позволила себе расклеиться.
Рассевшись, Ниязовы по-прежнему молчали. Аселя, устроившись рядом с Мирой , положила свою ладонь поверх материнской и переплела их пальцы. Димаш сложил руки на столе и буравил взглядом отца. Бахытжан сидел особняком, но именно он начал первым:
-Дети…Нам с мамой надо вам сказать.