Словно испарился.
Скандал разразится позднее, но слушки побежали быстрее, чем это просочилось вовне. И все те, кто точил на Кирилла зуб и могли кое в чем его уличить, но боялись действовать поодиночке, сразу начали активизироваться.
Я не ставил Инессу в известность заранее, ничего ей не говорил. Считал, что нужно самому разобраться с этим дерьмом и не впутывать, наконец, ее.
Ни во что не впутывать.
Готовился к тому, что в отместку Кирилл меня размажет и ничего не оставит от репутации. Компромата на меня за годы сотрудничества у него набралось немало. Разговоры, гулянки… Да мало ли что можно повернуть выгодной стороной? Я даже не сомневался, что скоро меня похоронят заживо под бетонной плитой осуждения и утопят в дерьме, но ошибся.
Ошибся в способе устранения проблемы и нежелательных последствий, как выразился бы Кирилл.
Это я. Я превратился из любимчика Кирилла в проблему, когда стал жертвой, пьяного водителя и пострадал при лобовом столкновении на трассе.
Стал проблемой и причиной упущенной выгоды, вместо того, чтобы нести золотые яйца…
Теперь я знаю, что судьба иногда подкидывает красноречивые намеки. Та самая авария, в которой я пострадал, была именно таким жирным намеком от судьбы: остановись, пока не поздно, измени свою жизнь.
Я этому намеку не внял, и все пошло по наклонной. Кто-то щедро дал мне шанс вернуться после клинической смерти и исправить хоть что-то.
А когда исправил, то все, да?
Именно об этом я успел подумать за секунду или даже чуть меньше, когда на меня напали.
Поджидали во время утренней пробежки, когда прохладно, тихо и безлюдно…
Глава 44
Виталий
Били жестоко и сильно. На убой. Но нападение прервалось.
Самое забавное, что прервалось оно появлением старушки с вечно тявкающими и какающими всюду болонками.
Я много раз с этой старухой-соседкой ругался из-за того, что она не удосуживается, подобно другим собачникам, поднять экскременты своих питомцев пакетиком и выкинуть их в мусорную урну.
Смешно: от тотального уничтожения меня спасла какающая и тявкающая болонка и мерзкая старушенция с бессонницей. Нападавших спугнули…
Соседка вызвала скорую, и вот теперь я здесь, в больнице, едва разлепил глаза.
Все болит.
Болит изнутри и снаружи.
— Вам что-нибудь нужно?
Медсестра преданно заглядывает мне в глаза.
Спасибо, уже не стоит!
Дежурная сиделка пытается мне услужить во всем и даже какого-то хрена решилась ответить на поздний звонок.
Я словно чувствовал, что это Инесса. Во сне толкнуло что-то, и я распахиваю глаза, а рядом стоит медсестра и шепчет в трубку: «Алло».
И точно.
Инесса звонила…
И что она подумает, а? Что она должна обо мне подумать при таких исходных данных? При всем том багаже из прошлого? Что я с очередной девкой?
— Наберите, — произношу с трудом.
Много раз набирает, но ничего нет. Инесса не отвечает.
Не факт, что ответит, но я все-таки говорю:
— Если ответит, положите телефон на подушку и выйдете, — прошу.
Запасной план: отправить Инессе сообщение. Разумеется, не своими руками написать придется. Снова зависим от чьей-то заботы и внимания обо мне.
Это завидно повторяющееся состояние уже начинает пугать. Хотя пугает не так сильно, как возможность подохнуть на утренней пробежке. под кустами, обоссанными собаками.
Если Инесса ответит, что я могу сказать ей? Что я в очередной раз облажался и не смог без помарок? Признаться, что снова на больничной койке?
Мало ли как она отреагирует?
А Кирилл? Сколько дней прошло? Есть ли новости?
Вдруг Инесса снова примчится меня нянчить? Спасать…
Нет, не хочу портить ей жизнь.
Мало ли что этому придурку мстительному в голову взбредет?! Вдруг на Инессе отыграется?
Нельзя ей сюда. Ко мне тоже нельзя.
У нее получаться начало, и не стоит ей гробить карьеру собственным положением человека, нуждающегося в уходе.
Деньги у меня есть, найму персонал.
Нельзя Инессе ко мне.
Пора отпустить. Да, сейчас точно пора.
Было бы слишком эгоистично даже для меня снова пропускать Инессу через мясорубку длительным лечением и реабилитацией, перемалывая в фарш ее успехи и потенциальный взлет.
Предупредить надо… Предупредить, что Кирилл ускользнул.
За Инессой тайком приглядывают, я нанял людей, заплатил кругленькую сумму.
Но все же… Но все же…
Я боюсь за нее, боюсь за свою девочку. Я никого так сильно не боялся потерять, как ее. Мне, кроме нее, терять больше нечего. Ничто не имеет смысла.