И вот однажды Лао Ли пришел домой после десяти. Дверь, правда, не была заперта, но свет погашен, а жена, повернувшись к стене, притворилась, что спит. Да, она притворялась, потому что не проснулась, даже когда он попытался ее растолкать. Лао Ли понимал, что у нее есть союзники и уговаривать бесполезно, только выкажешь свою слабость. И он лог, тоже притворившись, что спит. Рядом лежало бревно – упрямое, глупое и холодное, с двумя косицами, похожими на старые щетки. Учить ее? Нет! Чжан Дагэ просто не знает женщин! Это меня теперь учат… У Лао Ли вырвался вздох. Он нарочно лягнул жену ногой. Напрасно. Громко и протяжно зевнул. Может, рассердится?
Нет! Такого он не может терпеть! Несколько дней назад жена потребовала денег – остриглась, навестила друзей, в общем, решила его испытать. Он тогда ей ничего не сказал, и она пошла дальше. Сегодняшняя выходка тому подтверждение. И если не перейти в контратаку, неизвестно чем это кончится. До переезда в Пекин он считал ее просто дурой. После переезда она несколько выросла в его глазах, но сейчас он решил водворить ее на прежнее место. Раньше ему казалось, что жене не хватает образования, что именно этим она отличается от красивых, элегантных женщин; теперь он понял, что никакое образование не может заменить любовь. Он собирался перевоспитать жену, а оказалось, что она празднует победу и намерена продолжать наступление. Все в ней отвратительно. Ссориться среди ночи нельзя – напугаешь детей, но лежать рядом с этим бревном просто невыносимо. Он поднялся, нащупал лампу, зажег, взял одеяло, составил стулья в гостиной, подложил пальто и лег. Прошло довольно много времени, прежде чем в спальне, началась возня.
– Что это ты надумал, отец Лин? [40] – произнесла жена решительно, но с нотками раскаяния в голосе.
Лао Ли погасил свет и молча ждал, пока она начнет реветь. Пусть только посмеет, он завтра же отправит ее в деревню! Но она не заплакала.
Лао Ли еще больше рассвирепел. Ах, тварь безмозглая! Бесчувственное бревно! В романах, в кино мужья тоже ссорятся с женами, а потом снова обнимаются и целуются. Но Лао Ли не может ее целовать. Она все равно ничего не поймет, нет никакой надежды на то, что все наладится. Когда любят и ссорятся – тоже ничего хорошего, но все-таки любят. Ладно, не буду ругаться, бревно, дура набитая!
– Иди сюда, замерзнешь, – тихо позвала она.
Лао Ли не отозвался, ждал, когда она разревется. «Только попробуй – отправлю в деревню! И все!» Чем больше он злился, тем приятнее ему становилось. Многие мужья лупят по ночам своих жен. Разве удержишься, чтобы не ударить такую корову!
– Отец Лин! – Она спустила ноги с кровати и стала нащупывать туфли.
Лао Ли ждал, едва сдерживая ярость. Мимо дома проехали одна за другой две машины, а она все еще искала туфли.
– Ты что это надумал? – Она наконец появилась в гостиной. – У меня разболелась голова, и я не слышала, как ты пришел. Правду говорю!
«Не была бы ты бабой, если бы не умела врать», – подумал он.
– Ложись в постель, а то замерзнешь. Где же спички? – Она нашла спички, зажгла лампу, подошла и сняла с него одеяло.
– Пойдем, холодно здесь.
Плотно сжав губы, Лао Ли взглянул на нее: нет, не такая уж она ведьма, в глазах – слезы, косицы торчат, и в темноте их можно принять за два премиленьких хвостика. Пусть не ведьма, но любить ее все равно нельзя. Он пошел за ней в спальню, лег, ждал, пока она заговорит, но она молчала. Долго лежал он с открытыми глазами, не находя никакого разумного выхода из положения. Так и уснул.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
1
Близился Новый год по лунному календарю. «Новый год – праздник для детей», – думал Лао Ли и, чтобы выполнить свой отцовский долг, накупил ворох игрушек. Теперь Новый год будет веселым.
Но госпожа Ли места себе не находила – она видела, как готовятся к празднику другие: покупают капусту, заказывают новогодние торты – и ходила мрачнее тучи.
Значит, и для взрослых это праздник, решил Лао Ли, и дал жене двадцать юаней. Пусть купит, что хочет, или выбросит псу под хвост – ему все равно. А то еще удавится с горя в самый канун Нового года.
В воскресенье Лао Ли остался дома с детьми, а жена ринулась в генеральное наступление на Северо-западный рынок.
Госпожа Ma-старшая, захватив корзинку и с десяток банок, отправилась туда же.
Лао Ли играл с детьми.
– Папа, стань коровой, – попросила Лин.
– Нет, тигром! – требовал Ин.
Ничего не поделаешь. Лао Ли изогнулся, как тигр, и стал ходить по комнате. Лин громко кричала от восторга.
– Лин, – кто-то тихо позвал девочку. – Я тебе что-то принесла.
– Ой! – мяукнула Лин и открыла дверь.
Лао Ли моментально превратился из тигра в человека. Госпожа Ma-младшая держала в руках красную редьку, в которую была воткнута желтоватая капустная кочерыжка, а вокруг – шесть маленьких белых зубчиков чеснока с зелеными кончиками.
– О! Вы дома! А где же госпожа? – Так и не отдав Лин подарка, женщина в смущении попятилась.
– Госпожа ушла за покупками. – Лао Ли покраснел, запнулся, потом проговорил: – Вы заходите!