— Так ведь я же еду на какой-то фестиваль, — отвечает она.
— Без Деймона?
— Он настоял, чтобы я поехала, — пожимает плечами Элисон и протягивает мне конверт.
В конверте билет Деймона и листок формата А4, вырванный из блокнота.
Дорогой Джим, можешь ли ты сделать для меня следующее?
1) Продать этот билет.
2) Позаботиться вместо меня об Элисон.
3) Хорошо провести время.
Привет,
Деймон.
P. S. Не забудь вручить мистеру Курту нашу кассету.
Суббота, 29 августа 1992 года
03.30
Мы с Джимом в одной палатке. Мы уже минут двадцать здесь, а до того сидели возле костра, который разложил Ник на месте, выбранном для ночлега. Основой нашего вечернего развлечения были восемь двухлитровых бутылок пива, десять банок крепкого сидра и (последнее не для Джима) пять пачек сигарет. Пока что мы не видели ни одной группы. Джим уже залез в свой спальный мешок, и, глядя на него, я понимаю, что он вот-вот заснет. А мне, наоборот, невтерпеж поболтать, и я легонько толкаю его в бок.
— Ты спишь?
— Сплю.
— Забавно.
— Тебе не спится?
— Что-то вроде того.
— Поэтому ты разбудила меня, чтобы сказать, что не можешь уснуть?
— Да нет, просто хочется поболтать с кем-нибудь, а все, кроме тебя, спят.
— Но ведь я тоже спал.
— Спал. А теперь не спишь.
— И о чем же тебе хочется поболтать?
— О том, как ты относишься к тому, что происходит?
— Где?
— Здесь. Между тобой и мной.
— Хорошо отношусь. Дело в том, — начинает он, — что ты мне нравишься.
— Что ты говоришь?
— Да, нравишься. Думаю, что и я тебе нравлюсь.
— А почему ты так думаешь?
— Я так предполагаю. Я не прав?
— Да нет, — отвечаю я игривым голоском. — Твое предположение верное.
— Но у тебя, однако, есть бойфренд, который является моим приятелем, — как раз в этом и заключается основная трудность нашего положения, разве не так?
— Да. В основном это и определяет нынешнюю ситуацию.
— Таким образом, вопрос в том, что нам делать.
— Вот в чем вопрос, — эхом отвечаю я.
— У тебя есть какие-нибудь мысли на сей счет?
— Никаких. А у тебя?
— Никаких.
Наступила долгая пауза.
— А ведь уже ночь, — говорит Джим, переворачиваясь со спины на бок.
— Засыпай и крепко спи, — отвечаю я шепотом, обнимаю Джима и прижимаюсь к нему плотней.
Ничего не происходит между нами. Просто так удобнее и спокойнее. Я засыпаю, а засыпая, думаю, что в таком удобстве и покое мы будем пребывать весь уикенд.
Воскресенье, 30 августа 1992 года
15.30
Приближается к концу последний день Фестиваля. На сцене сейчас подростки из «Тинейджер Фэнклаб». За два часа до этого мы предприняли специальное путешествие в центр Рединга, где посетили супермаркет и закупили такое количество алкогольных напитков, что возвращаться назад, на место Фестиваля, нам пришлось на двух такси. Пока большинство участников нашей группы прикладываются к бутылкам, стараясь не перейти черту, когда тебя считают просто навеселе, Элисон, как мне кажется, уже давно перешагнула ее и устремляется все дальше, а я, наблюдая за ней, чувствую себя виноватым в том, что не выполнил поручение Деймона позаботиться о ней.
— Ты не думаешь, что это лишнее? — спрашиваю я Элисон, пытающуюся зубами открыть двухлитровую бутыль сидра.
— Не говори глупостей, — отмахивается она. — Ты начинаешь нудеть, как Деймон.
— Ладно, — говорю я. — Только постарайся держаться в рамках, хорошо?
20.21
Предпоследняя группа Фестиваля — «Бед Сидс» во главе с Нико Кейвом — выступает сейчас на главной площадке, а Элисон выглядит весьма и весьма…
— Ты в порядке? — спрашиваю я.
Элисон кивает, голова не совсем крепко и прямо держится у нее на плечах.
— Ты уверена, что в порядке?
Она снова делает утвердительное движение своей болтающейся во все стороны головой и полушепотом добавляет:
— Все отлично.
22.04
Курта Кобейна, облаченного в больничное одеяние, выкатывают на сцену в инвалидном кресле — зрители неистовствуют. Как бы наперекор широко циркулирующим слухам по поводу различных причин его госпитализации он начинает петь, а потом падает на пол и молотит по нему руками.
— Уже одно это стоит всех денег, потраченных на билет, — говорю я Элисон, стараясь перекричать рев толпы.