— Так это и не рождественский подарок.
— Но и не подарок женщине, за которой ухаживаешь.
— Ухаживаешь?
— Да, ухаживаешь. Кошки не для ухаживания, а для совместной жизни. И только посмей забыть об этом.
— Я знаю, — тихо произносит он.
Наступает долгое неловкое молчание. Мы оба осознаем смысл того, что было сказано.
— Я люблю котят, — говорю, овладев собой и успокоившись, — но не могу называть ее Алан, поскольку это имя с лингвистической точки зрения звучит глупо.
— Ну и как же ты собираешься ее назвать?
— Диско.
— Диско?
— Можно, конечно, называть ее полным именем — Лучшие мелодии в стиле диско. Том второй. Это мой самый любимый альбом.
— Это твой самый любимый альбом?
— Да, потому что это единственный альбом, который у меня есть.
19.30
Я сижу на ступеньке лестницы не в силах оторвать взгляда от телефона. Только что я разговаривала с Деймоном, и это был самый трудный разговор в моей жизни. Он сказал мне, что уже довольно давно был готов к подобному исходу, потому что «практически невозможно продолжать жить прежней жизнью, будучи разделенными друг с другом большим расстоянием». Последним, что он сказал мне перед тем, как я повесила трубку, было: «Знай, что я всегда буду любить тебя».
Воскресенье, 28 февраля 1993 года
17.01
Конец воскресного дня. Я стою в прихожей, по которой гуляют неизвестно откуда берущиеся сквозняки, и не свожу глаз с телефона.
— Что-нибудь не так, дружище? — спрашивает Ник, появляясь на пороге кухни. — Ты выглядишь каким-то встревоженным.
— Есть от чего. Я только что говорил с Элисон и… ну, согласился сделать то, что я вообще-то делать не хочу.
— Что, например?
— Все обстояло примерно так, — начал я. — Элисон позвонила мне, чтобы сообщить о том, что у нее с Деймоном все кончено. Несмотря на то что я был безмерно счастлив услышать эту новость, подсознательно понимал, что в такой ситуации следует хотя бы внешне соблюсти приличия, к примеру не завопить от радости, поэтому издал серию сочувственных звуков, дабы показать ей, что я не какой-нибудь невоспитанный чурбан. Я все-таки чувствую свою вину перед Деймоном. Честно, говорю это совершенно искренне. Даже думаю, не позвонить ли ему.
— Что? Уж не собираешься ли ты просить прощения за то, что увел у него девушку? Я вообще не вижу здесь предмета для обсуждения, а ты?
— Я тоже. Мне просто кажется, что чувство вины омрачает мое восприятие случившегося. Может, поэтому наш разговор и закончился нелепо. Примерно так:
Она: Ты не хочешь сходить куда-нибудь завтра вечером?
Я: Завтра, то есть в понедельник?
Она: В понедельник. Ты чем-нибудь занят завтра?
Я: Нет.
Она: Я думаю, мы могли бы посидеть в «Кувшине эля».
Я: Отличная мысль.
Она: Ну вот и хорошо. Давай встретимся около восьми? Я постучу тебе в дверь, сядем на автобус и поедем в Мосли.
Я: Отлично. Тогда до завтра.
Она: У тебя все в порядке?
Я: Что? Прости… да. Все нормально. До завтра.
— Свидание в понедельник вечером, — говорит Ник. — Ты, часом, не рехнулся?
— Ты прочитал мои мысли.
— Вечер понедельника издавна и неспроста считается самым худшим временем для того, чтобы пойти на свидание с новой подружкой.
— Я знаю.
— Везде пусто, и контраст между этой пустотой и шумным многолюдьем субботнего вечера, когда произошла ваша первая решающая встреча, будет очень разительным и труднопереносимым.
— Я знаю.
— Во вторник — нормально, в среду — еще лучше, в четверг — вообще идеально, пятница и суббота — нормально для первой попытки, но это все-таки уже уикенд, да и если смотреть правде в глаза, то не многим под силу дожидаться свидания целую неделю. Свидания в воскресенья хороши тогда, когда ты намерен провести время в тихой домашней обстановке. Но в понедельник… Никогда.
— Да я все это знаю, — говорю я Нику. — А что мне делать? Я хочу, чтобы у нас с Элисон все получилось. Если наше первое свидание в понедельник пройдет плохо, я точно знаю, что больше у меня не будет случая назначить еще одно свидание, но уже на другой день недели.
— Так почему же ты ей это не объяснил?
— Она бы не поняла.
— У вас точно все будет вверх дном, — говорит Ник. — Ты когда-нибудь назначал свидания на понедельник?