Ее слова обожгли меня, словно кислотой. Я всегда считал Машу близкой мне. Но сейчас она смотрела на меня с такой ненавистью, что у меня сжалось сердце.
Все время пути девочка сидела, отвернувшись к окну и сжимая кулачки. Чувствовал, как с каждой минутой ее гнев нарастает. Тишина в салоне становилась невыносимой, пока наконец она взорвалась:
— Ты просто завидуешь моему папе! — выкрикнула Маша, сверкая гневными глазами. — Ты всегда хотел занять его место, но у тебя ничего не вышло! Теперь ты пытаешься отобрать у него и меня!
Неужели она действительно так обо мне думает? Или это Демьян хорошо постарался и прочистил ей мозги.
— Твой отец — подонок, который бросил вас с мамой! — не выдержал я, практически сразу жалея о своей несдержанности. — Он использует тебя, чтобы сделать ей больно. Ты ему не нужна!
Маша вздрогнула, как от пощечины. На ее глазах выступили слезы, но она продолжала сверлить меня яростным взглядом.
— Не оскорбляй моего папу! Ты понятия не имеешь о том, что там было на самом деле. Все только со слов мамы! — прокричала она, заливаясь слезами. — Я хочу, чтобы ты ушел! Просто уйди из нашей жизни! И они снова будут вместе. Мы будем одной семьей!
Она продолжала кричать, а мне внезапно стало невыносимо тяжело. Я, конечно, допускал, что она может не принимать меня, но чтобы настолько. До ненависти. Это было неприятно. При том, что я никогда не обижал ее и старался всячески угодить.
— Я не могу этого сделать, — проговорил спокойно, следя за дорогой, — потому что люблю твою маму и вас.
Она резко отвернулась к окну.
— Очень жаль! — выплюнула она раздраженно. — Тогда уйду я!
Между нами пролегла огромная пропасть, и не знал, как выйти из этой ситуации. Мне бы хотелось, чтобы она увидела мир таким, какой он есть — сложным и противоречивым, с хитрым и подлым отцом, но, по всей видимости, пока что Маша была глуха.
Когда мы наконец приехали домой, в коридоре нас встретила взволнованная Лиза. Ее глаза метались между мной и Машей, словно она чувствовала напряжение, повисшее в воздухе.
— Как все прошло? Где Маша? — обеспокоенно спросила она, когда увидела, что я захожу первым.
Не успел я ничего сказать, как Маша, едва переступив порог, тут же вспылила:
— Ничего не прошло! Вы оба пытаетесь отобрать у меня папу!! Оставьте меня в покое.
С этими словами она развернулась и стремительно направилась к своей комнате, громко хлопнув дверью. Лиза в растерянности посмотрела на меня, ожидая объяснений.
— Что случилось? — тихо спросила она, положив руку мне на плечо.
— Маша ненавидит меня, — пожал я плечами. — Демьян очень хорошо ей мозги промыл.
Лиза приблизилась ко мне и обняла, позволяя мне уткнуться лицом в ее мягкие волосы. Я чувствовал, как ее пальцы ласково поглаживают мою спину, успокаивая.
— Ей просто нужно время, чтобы разобраться во всем, — шепнула Лиза. — Она еще ребенок. Но она любит тебя, даже если не хочет в этом признаться.
Кивнул, понимая, что она права. Маша просто пыталась защитить отца, даже если тот этого не заслуживал. Но как это спокойно принять?
Сильнее прижал Лизу к себе, чувствуя, как на душе становится чуть легче. Пусть все сейчас разваливается, но я буду бороться за нее и детей, что бы ни случилось.
Глава 28
Демьян
Сидел на диване с планшетом в руках. Солнечные лучи едва пробивались сквозь шторы, создавая полутени на полу. Маше стало скучно, и это вызывало у меня внутреннее раздражение. Она не давала мне и минуты сосредоточиться, постоянно о чем-то треща без умолку.
Я притворялся, что мне очень интересны ее рассказы, а на самом деле думал, как же она была похожа на Лизу в тот момент. Та тоже вечно не затыкала рот, что-то рассказывая мне или задавая дебильные вопросы о том, что купить или какого цвета выбрать платье.
— Пап, а давай поиграем в настолку? — неожиданно произнесла она, прерывая тишину и доставая из шкафа какую-то игру.
Вздохнул, сдерживая все слова, которые вертелись у меня на языке, от того, чтобы взорваться. Почему я должен проводить время с ней, когда все, что мне нужно — это отобрать у Лизы Артура? Но я знал, что это время мне нужно.
— Хорошо, давай, — произнес, стараясь вложить в голос как можно больше невозмутимости. На самом деле, играл я не ради неё, а чтобы закрепить ее привязанность, создать иллюзию того папы, которого она любила до безумия.
Мы разложили игру на столе. Старался занять безразличную позу, хотя в душе кипели эмоции. Дочь, увлечённая игрой, сверкающими глазами смотрела на меня. Она объясняла правила, а я еле сдерживался, чтобы не закатить глаза к потолку. Открывал рот, чтобы сказать что-то саркастичное, но вовремя глушил это внутри себя.