— По-прежнему отпирается? — сочувственно интересуется она.
— Угу. Говорит, сережки не дарил и записок не писал. В тотальный отказ пошел.
— Ну а ты что?
— А что я? — горько усмехаюсь. — Факты налицо. Как с ними поспорить?
— Ох, бедная моя… Так мне тебя жаль. Ты не заслужила такого кошмара.
— Но это еще не все, — мрачно произношу я.
— В смысле? — в голосе подруге слышится тревога.
— Случилось кое-что еще.
— Господи, Ясь, ты меня пугаешь! Говори скорее!
— Я беременна, Жанн.
На миг в трубке воцаряется тишина. А затем подруга хрипло переспрашивает:
— Я не ослышалась? Ты правда ждешь ребенка?
— Да. Только что сделала тест на беременность, и он оказался положительным.
— Отец, я так понимаю, Чаров?
— Что за вопросы?! — вспыхиваю я. — Конечно, Чаров! Я, в отличие от него, больше ни с кем не сплю!
— Ну все-все, не кипятись, — примирительно щебечет Жанна. — Я просто так спросила…
— Ты хоть понимаешь, в какую передрягу я попала? — паника вновь берет надо мной верх. — Чаров любовниц ублажает, а я ребенка от него жду! Ребенка, понимаешь?!
— Успокойся, Ясь. Выдохни, — советует Жанна. — Срок большой?
— Судя по тесту, две-три недели.
— Ерунда. Спокойно можешь идти на аборт.
— Но… — я спотыкаюсь на полуслове.
— Что но, Ясь?
— Я против абортов, Жанн… Это же убийство…
Возможно, моя позиция кому-то покажется несовременной, но я правда считаю, что прерывание жизни нерожденного ребенка — большой грех. Нет, понятно дело, что случаи бывают разные, но конкретно в моем — аборт совершенно не оправдан. Ведь я забеременела, находясь в официальном браке. И малыш точно не виноват в том, что его отец оказался гулякой.
— Давай без морали, — отмахивается подруга. — Убийство не убийство… А ребенка растить тебе. Или ты думаешь, Чаров, будучи в отношениях с новой пассией, захочет принимать участие в его воспитании?
— Я не знаю… Не думала об этом…
— Статистика, увы, такова, что после развода мужики теряют интерес к детям. У них там новая любовь, новые семьи… А старые и даром не сдались.
Ее слова острыми стрелами вонзаются в сердце. Как же это ужасно и несправедливо… Неужели у нас с Эдгаром тоже так будет? Он растворится в любви к новой женщине, а я в одиночку буду тащить двух детей?
Жуть…
— Плевать на Чарова, — наконец отвечаю я. — Я и сама справлюсь. Этот ребенок в первую очередь мой. И я не лишу его права на жизнь.
Жанна молчит, а потом выдает:
— Ты святая, Яся. Честное слово.
— Да брось. Ты бы на моем месте поступила бы так же.
— Не обижайся, дорогая, но не дай бог оказаться на твоем месте.
Мы обе невесело посмеиваемся. Черный юмор слегка разряжает сгустившуюся атмосферу.
— Объявишь Чарову о беременности?
— Наверное, надо… Но я не знаю, как. Мы ведь еще и тему развода не до конца обсудили.
— Почему?
— Начали скандалить и случайно разбудили Милану. Пришлось подняться с ней наверх, чтобы успокоить. Ну а потом я случайно заснула.
— Понятно. Значит, сегодня вечером вам предстоит еще один неприятный разговор?
— Похоже на то.
— Удачи, милая, — ласково произносит Жанна. — Ты сильная. Со всем справишься.
Мне очень хотелось бы в это верить. Но внутри нет ни уверенности, ни решимости... Сплошная боль и зверская тоска по былому и будущему. По тому, что могло бы быть, но не сталось. По счастливым дням, проведенным с Эдгаром. По нашей совместной старости. По любви, которую мы мечтали пронести через всю жизнь…
Глава 14
Вечером я жду Эдгара с работы, чтобы провести с ним важный разговор. Я знаю, что в последнее время разговоров между нами было предостаточно, но сейчас я хочу обсудить сложившуюся ситуацию трезво и без эмоций. Как взрослые люди.
Он, скорее всего, мне изменяет. А я жду от него ребенка. И с этим надо что-то делать. Как-то решать непростой запутанный конфликт. Несмотря на обиду и уязвленное женское самолюбие, я верю в адекватность Эдгара. Пускай любовь между нами прошла, но человеческие отношения мы просто обязаны сохранить. Хотя бы ради дочери.
Стрелка часов переваливает за девять и я, не выдержав, хватаюсь за мобильник. Чаров нашел максимально неподходящий момент для того, чтобы задерживаться на работе! У нас брак по швам трещит, а он даже сегодня допоздна пропадает в офисе!
Тяжело дыша от возмущения, слушаю гудки, раздающиеся в трубке, и с ужасом понимаею, что на вызов он, судя по всему, не ответит. Звонок обрывается, и я опять упрямо набираю номер Эдгара.
Да возьми же ты, черт возьми, трубку! Не просто же так звоню!
Но он не отвечает. Снова. И самообладание, которое я с таким трудом в себе взращивала, осыпается в крошево, острыми осколками царапая нутро.
На меня накатывает бессилие. Мрачное, гнетущее, беспросветное. Из глаз брызгают слезы, а колени стремительно слабеют. Падаю на диван и, шумно всхлипывая, зарываюсь носом в подушку.
Ненавижу, ненавижу Чарова!
Ненавижу за то, что все еще люблю!
Лежащий рядом телефон оживает, и, мигом встрепенувшись, я отрываюсь от подушки. Но, увы, это не Эдгар. Это всего лишь Костя. Мой добрый надежный друг.
— Привет, Кость, — шмыгаю в динамик.
— Яся, ты слышала новости?
— Нет, — настораживаюсь. — Какие новости?
— Про Эдгара.
— Что с ним? — я резко перестаю плакать и рывком принимаю сидячее положение.
— Кхм… Это не телефонный разговор, — помявшись, отвечает он. — Можно я приеду?
— Костя, ты меня пугаешь! — мой голос подскакивает на несколько октав. — Что с Эдом?! Он жив?!
— Не переживай. Он жив и здоров. Проблема немного другого свойства. Так что, могу я приехать?
Его ответ успокаивает, хотя несильно. Какие еще проблемы могут возникнуть у моего мужа?
— Да, конечно! — бросаю нетерпеливо. — Скоро будешь?
— Думаю, через полчаса. Я тут неподалеку.
В ожидании Свитинского я сгрызаю ноготь на большом пальце чуть ли не до мяса. Паника колотится где-то в горле и мешает дышать. Расхаживаю туда-сюда по дому и никак не могу унять чересчур разошедшееся сердце. Кажется, оно вот-вот грудную клетку проломит и вывалится на пол.
Когда Костя наконец звонит в дверь, я подрываюсь к ней как ошпаренная. Трясущимися пальцами прокручиваю замок и едва не ору:
— Что с Эдгаром?! Ну же, Костя, не молчи!
Свитинский перешагивает порог и раздражающе медленно закрывает за собой дверь. На его лице царствует нехарактерная мертвенная бледность, и в этом мне видится еще один дурной знак. Ведь Костя не из тех, кто легко поддается эмоциям.
— Не томи! — чуть не реву. — У меня голова от всяких жутких предположений разрывается!
— Эдгара арестовали, — сглотнув, произносит он.
Я замираю не в силах ухватить смысл услышанного. Что значит арестовали? Как это? За что?!
Пока я непонимающе хлопаю ресницами, Свитинский продолжает:
— Обвиняют в мошенничестве в особо крупном размере.
— Господи… — только и могу выдохнуть я. — Господи….
— Яся, ты в порядке? — Костя обеспокоенно касается моего плеча. — Нормально себя чувствуешь?
Должно быть, выгляжу я паршиво. Потому что, по ощущениям, вот-вот словлю сердечный приступ.
— Но… Он не мог… — лепечу в растерянности. — Ты же знаешь, Костя… Он не мошенник….
— Успокойся, Яся. Пока нет поводов для паники. Это всего лишь обвинения, слышишь? Они еще не доказаны.