Делаю шаг в сторону и, привалившись плечом к стене, на пару секунд прикрываю глаза. Мне очень плохо: снова мутит, и ноги еле держат. Боюсь рухнуть в обморок прямо посреди прихожей.
— Что-то мне не нравится твой вид, — произносит Костя и затем с удивительной легкостью подхватывает меня на руки. — Тебе лучше прилечь.
Он заносит меня в зал и бережно кладет на диван. Пожалуй, я бы чувствовала себя неловко, однако обуявший меня шок парализовал все остальные эмоции. Я не могу думать ни о чем другом, кроме как об Эдгаре. И об ужасных обвинениях, которые ему предъявляют.
— Кость, скажи, это ведь ошибка? Это какая-то ошибка, верно? — хриплю я. — Эд говорил, что его хотят подставить… Что кому-то не дает покоя его бизнес…
— Мне пока известно не больше, чем тебе, — скорбно роняет Свитинский, присаживаясь рядом со мной на край дивана. — Думаю, завтра утром появятся подробности.
Несмотря на то, что совсем недавно я улучила Чарова в неверности, я не верю в то, что он может быть преступником. Эд не такой! Он всегда стремился вести бизнес честно и ни за что бы не стал нарушать закон. Я почти уверена, что его арест — это происки злопыхателей. Но как доказать это в суде?
— Где он сейчас? — спрашиваю я. — В тюрьме?
— В изоляторе временного содержания.
— У него есть адвокат?
— Да, один из лучших.
— Хорошо, — вздыхаю я и, помолчав, добавляю. — А я смогу с ним увидеться?
— Думаю, да, — чуть помедлив, отзывается Костя. — Если у тебя есть такое желание.
— Конечно, есть! Он же мой муж!
— Да-да, разумеется, — спешно кивает он и после короткой паузы спрашивает. — Возможно, это не мое дело, но… Выходит, ваш конфликт, связанный с Викторией Меньшиковой, исчерпан?
— Ах, если бы, — горько усмехаюсь. — Конфликт в самом разгаре. Но я все равно хочу его увидеть. Наверняка ему сейчас непросто.
— Не то слово, — Костя поправляет очки и снова фокусируется на моем лице. — Ну а ты сама как? Справляешься?
В его голосе столько неподдельного участия, что я не выдерживаю и снова громко всхлипываю:
— С большим трудом, Кость. С очень большим трудом…
— Бедняжка, — его рука вновь находит мое плечо. — Могу я тебе как-то помочь?
— Сделай так, чтобы Эдгара не посадили, — я вонзаюсь в него молящим взглядом. — Бога ради, Костя, помоги ему.
— Я сделаю все, что от меня зависит, — уголки его губ ободряюще взлетают вверх. — Обещаю.
— Спасибо.
— Как ты себя чувствуешь? Голова больше не кружится? Не тошнит?
— Тошнит, — снова вздыхаю. — Но теперь это мое нормальное состояние.
— В смысле? — хмурится.
— Я беременна, Кость. Поэтому тошнота — мой верный друг в ближайшие недели.
Свитинский вздрагивает. Его серые глаза изумленно расширяются, а уголки губ заламываются вниз.
— Да ты что, Яся? Не шутишь? — ошарашенно уточняет он.
— Таким не шутят.
— Что ж, — его голос звучит очень сипло. — Поздравляю.
Не дождавшись моего ответа, Свитинский отворачивается, пряча взор. Выглядит ошарашенным и каким-то потерянным. Что его так смутило?
— Спасибо, — отзываюсь я. — Ты очень удивлен, не так ли?
— Да, извини за реакцию, — он прокашливается. — Просто уж очень это неожиданно.
— Понимаю. Я сама до сих пор в шоке.
— А Чаров знает? — Свитинский снова поворачивается ко мне.
— О чем? О беременности? Пока нет. Я не успела ему сообщить.
— Ясно. Ну… Я, пожалуй, пойду, — Костя поднимается на ноги. — Как появятся какие-нибудь новости об Эдгаре, обязательно дам тебе знать.
— Хорошо, Кость. Я буду ждать.
— Не вставай, дверь я захлопну, — он делает предостерегающий жест, чтобы я не поднималась. — Тебе в твоем положении нужно больше покоя.
— Да уж, — силюсь улыбнуться. — Это верно.
— Ну пока. Будем на связи.
— Пока, Кость, — машу ему рукой. — И спасибо, что ты есть. Без тебя мне было бы туго.
— Я всегда буду рядом, Ясь, — на его губах вновь появляется улыбка. Непривычно дерзкая и решительная. — Даже не сомневайся.
Глава 15
Ночь проходит паршиво. Я мечусь по подушке, ворочаюсь с боку на бок, силясь уснуть, но непроходящее волнение за Чарова мешает нервам успокоиться. В груди свинцовая тяжесть, а в голове ворох вопросов. Как он там? Что делает? Думает ли о нас с Миланой?..
Обидно, что мы так и не смогли нормально поговорить. Я сыпала обвинениями, а Эдгар отнекивался. Это совсем непохоже на конструктивный диалог. Хотя очевидно, что именно это нам и нужно: сесть друг напротив друга и, отринув эмоции, высказаться. Раньше у нас с Чаровым не было никаких проблем с откровенностью. Во что же мы превратились сейчас?
Возможно, это глупо, но до тех пор, пока он открыто не признается в неверности, во мне будет теплиться надежда. Сотой долей души я буду верить в его невиновность. Буду надеяться, что его подставили и оболгали.
Знаю-знаю, доказательства его измены практически неоспоримы, но я не могу запретить себе уповать на чудо. Я слишком сильно люблю Эдгара. И знаю, что, несмотря ни на что, он благородный человек. Если его связывают отношения с другой, рано или поздно он признается в этом. Он найдет в себе силы быть честным со мной.
Когда первые рассветные лучи просачиваются сквозь шторы, я откидываю одеяло и иду в ванную. Принимаю душ, крашусь. Тщательно привожу себя в порядок. Затем бужу Милану, готовлю ей завтрак и собираю в школу. Дочка спрашивает об отце и мне приходится соврать, что он задержался на работе.
Как только Милана уезжает вместе с водителем, я тут же хватаюсь за телефон. Для звонков еще слишком рано, но я больше не в силах ждать. Если прямо сейчас не узнаю подробности о делах Чарова, неминуемо взлечу на воздух от нетерпения.
Набираю номер Кости и принимаюсь покусывать ноготь на большом пальце. К счастью, друг отвечает довольно быстро, и его голос совсем не кажется сонным.
— Доброе утро! Не разбудила?
— Нет, — отзывается Свитинский. — Я с пяти часов утра на ногах.
— Есть новости?
Он выдерживает небольшую паузу, а затем вздыхает:
— Ничего хорошего, Ясь.
Внутри меня надламывается еще один невидимый стержень, а перед глазами бликуют красные вспышки. До боли закусываю губу и хриплю:
— Рассказывай.
— Обвинения у прокуратуры серьезные, так просто не отмахнешься. Доказательства, как ни странно, тоже имеются. В общем, дело нешуточное. Будем разбираться, но я совсем уверен, что у Эдгара получится отвертеться. Слишком плотно за него взялись.
— Думаешь, его подставили?
— Может быть, — отвечает задумчиво. — Но даже если это так, то подставу состряпали грамотно.
— Вот черт! — выругиваюсь я. — Как же это все некстати!
— Такое никогда не бывает вовремя, Ясь, — философски замечает Костя.
В течение нескольких секунд я пытаюсь примириться с суровой неизбежностью, а потом говорю:
— Я хочу его увидеть, Кость. Сегодня. Это возможно?
— Думаю, да, — после недолгого колебания отвечает он. — Ты ведь его законная супруга.
— Вот именно.
— Я уточню этот момент, но, скорее всего, проблем не возникнет. Адрес изолятора сброшу сообщением.
— Хорошо, — удовлетворенно выдыхаю. — Спасибо, Кость. Будем на связи.
Я уже хочу повесить трубку, но голос Свитинского вынуждает меня притормозить:
— Ясь, погоди. А ты примерно в котором часу к Эдгару собираешься? Хочу адвоката предупредить. Ну, чтобы он тоже был там во избежание всяких казусов.