Но, с другой стороны, где гарантия, что Эдгар рассказал всю правду? Ведь скрывал же он от меня ее сообщения… Да и вообще, много чего скрывал.
Взять хотя бы рассказ Жанны. Ну, о том, что Инга Усманова приставала к нему на Новый год. Инга — моя приятельница, почти подруга. Разве не должен был Чаров, как порядочный муж, сдать ее с потрохами? Сказать, мол, так и так, Инга твоя — та еще шалашовка. За твоей спиной на меня вешается. Это было бы уместно и, как мне кажется, правильно.
Но Эдгар ничего такого не сказал. Предпочел сохранить недостойное поведение Инги в тайне. И это вполне закономерно наталкивает меня на мысль, что мой благоверный не вполне со мной откровенен.
Разумеется, я хочу верить мужу. Очень хочу. Ведь какой брак без доверия?
Но в то же время быть дурой, которую умело обводят вокруг пальца, у меня нет ни малейшего желания. Поэтому единственный выход в сложившейся ситуации — это применить критическое мышление. Выслушать его версию, а затем перепроверить информацию. Посмотреть на нее под другим углом.
— Ну и что в итоге случилось с этой Меньшиковой? — нарушаю затянувшееся молчание. — Почему ей поплохело?
— По предварительному диагнозу — передозировка снотворным. Точных анализов я не дождался. Уехал в Москву.
— А зачем нужно было ехать с ней в больницу? По телевизору показывали, как ты сел в карету скоро помощи.
Я внимательно наблюдаю за лицом Чарова в попытке уловить в его мимике малейшие признаки лжи. Но, как ни странно, он не выглядит смятенным или застигнутым врасплох. Среди его эмоций только печаль и досада.
— Врач сказал, что я обязан поехать. Так как она была обнаружена в моем номере. У медиков и правоохранительных органов возникли вопросы.
— Неужели они решили, что это ты накачал ее снотворным? — изо рта вылетает истеричный смешок.
— Такая версия была, — вздыхает муж. — Но потом стало ясно, что ее состояние некритично, и меня отпустили. Думаю, после того, как ее откачают, нагрянет полиция. И начнет задавать вопросы.
— Бред какой-то… Зачем влюбленной в тебя девице выкидывать подобные фокусы? Пробираться к тебе в номер, травиться снотворным у тебя на кровати… В чем здесь логика? Поясни.
— Если бы я знал… — Эдгар садится на диван и утомленно трет виски. — Не поверишь, Ясь, но я все утро ломаю голову над этим вопросом. Поведение Меньшиковой — верх тупости. Разумеется, если она преследовала цель обворожить меня. Но, кто знает, может, на самом деле у нее были совсем иные мотивы…
— О чем ты? — настораживаюсь я.
— Не знаю. Пока не знаю. Это просто предположение, родная. Просто попытка распутать этот странный клубок.
— Лучше бы ты сказал мне все сразу, — я осуждающе качаю головой.
— Да уж. Я сто раз пожалел о том, что не сделал этого. Все же некоторые вопросы лучше решать сообща.
— Скажи, а ты точно встречался со Степновым в Питере?
Я припоминаю вскользь брошенную фразу Кости. О том, что Чаров мотался в северную столицу вовсе не из-за деловой встречи, а по каким-то личным вопросам.
— Точно, — кивает Эд.
У него звонит мобильник. Но он сбрасывает вызов и снова фокусирует внимание на мне.
— А кроме вас двоих там кто-нибудь был? — продолжаю допрос я. — Все же обсуждение многомиллионного контракта — дело нешуточное.
— Да, там были какие-то его сотрудники, — Эд почесывает мочку уха. — Но я, если честно, не запомнил имен.
Я делаю глубокий вдох и складываю руки на груди. Кажется, основная информация получена. Теперь надо грамотно ее обработать.
— Ну и что дальше? Ты планируешь предать это дело огласке?
— Думаю, у меня нет выбора, Ясь. СМИ изо всех утюгов трубят об этой ситуации.
Мобильник в руке Чарова снова оживает. И он снова нажимает кнопку сброса.
— М-да. Но, говоря по правде, твоя версия кажется ну какой-то уж совсем фантастической, — со скепсисом произношу я. — Вряд ли люди тебе поверят…
— Мне похрен до людей, — жестко обрубает он. — Главное, чтобы мне поверила ты.
В его голосе звучат знакомые стальные нотки, и я понимаю, что это не блеф. За годы в бизнесе Чарову не раз приходилось сталкиваться и с публичной любовью, и с публичным осуждением. Но его тылом и опорой всегда была семья. И только об ее благополучии он действительно переживал.
Я беру паузу на раздумья, а мобильник Эдгара снова взрывается мелодией.
— Кто тебе названивает? — хмурюсь я.
— Олег Петренко, — он колеблется, глядя на экран. — Я отвечу, ладно? Видимо, что-то неотложное, раз он так трезвонит.
Я киваю, и Чаров молниеносно прижимает гаджет к уху:
— Да, Олег, срочно? Да, уже в Москве. Что? При чем тут Самарский филиал? Кто под нас роет? Да ну?... — на лице мужа отражается недоумение. — Понял. Погоди минутку.
Он сглатывает, ослабляет галстук и, слегка понизив голос, обращается ко мне:
— Ясь, это по работе. Срочно нужно кое-что разрулить. Я на полчаса отлучусь в кабинет, ладно? А потом продолжим разговор.
— Хорошо, — отзываюсь я.
Эдгар посылает мне благодарную улыбку и, устремившись вверх по лестнице, скрывается из вида.
Глава 7
С тех пор, как Эдгар вернулся из Питера, прошло несколько дней. Однако мир и покой так и не вернулись в наш дом.
Мужа все время дергают по работе, он пропадает в офисе сутки напролет. Говорит, что возникли какие-то непредвиденные трудности. Я вижу, что он действительно обеспокоен происходящим, поэтому стараюсь не давить. В конце концов, жизнь с успешным бизнесменом — это не только катание на яхтах и отпуска на морях. Порой нужно проявлять гибкость и терпение.
Пока Чаров разбирается с рабочими неурядицами, я погружена в раздумья. Вновь и вновь прокручиваю его рассказ в голове. Скрупулезно анализирую подробности и выстраиваю логические цепочки. Но, к сожалению, так и не могу разобраться в случившемся. Меня не покидает ощущение, будто я что-то упускаю. Какую-то маленькую, но существенную деталь, которая наконец поможет собрать этот загадочный паззл воедино.
— Ясь, слышала новость? — взволнованно тараторит позвонившая мне Жанна. — Та девица пришла в себя и уже собрала вокруг себя журналистов!
— Да ты что? — пораженно ахаю я.
Все эти дни Виктория Меньшикова находилась под наблюдением врачей, и никакой информации о ее состоянии не поступало. Но сегодняшнее утро изменило ситуацию.
— Ага. Я не знаю, что она им втирает, но, думаю, ничего хорошего, — заговорщическим тоном сообщает подруга. — Подозрительная история, согласись?
— Не то слово…
— Ну а как Эд? По-прежнему все отрицает?
— Да. Говорит, что у этой Меньшиковой поехала крыша. И как только она выпишется из больницы, ее сразу же уволят.
— Понятно, — ронет Жанна, а затем вдруг добавляет. — А ты веришь ему?
Я слегка теряюсь от такого прямого вопроса в лоб. Помнится, раньше подруга не сомневалась в безгрешности Чарова, высоко воспевая его моральные качества. А сейчас чего вдруг передумала?
— Мне сложно ответить, Жанн, — вздыхаю я. — С одной стороны, верю, а с другой… Есть какая-то червоточинка, которая не дает мне покоя.
— Понимаю. Я бы на твоем месте тоже с ума бы сходила…
— Значит, Меньшикова теперь в сознании, — задумчиво тяну я. — А ты случаем не знаешь, в какой больнице она лежит?
— Нет, но могу узнать, — встрепенувшись, отзывается она. — А зачем тебе?