— Да так… Думаю, может навестить эту психичку? — озвучиваю только что пришедшую в голову мысль. — Выслушать ее версию событий?
— У-у-у… Да ты отчаянная, — с придыханием произносит Жанна. — Не боишься?
— А чего мне бояться? — усмехаюсь. — Это ей должно быть страшно.
— Я не про это, Ясь, — говорит серьезно. — Вдруг она не подтвердит слова Чарова?
«А она, скорее всего, не подтвердит», — проносится в голове.
Но у меня нет далеко идущего плана действий. Только импульс, который по необъяснимым причинам кажется правильным. Поэтому я предпочитаю действовать в режиме «здесь и сейчас».
— Буду решать проблемы по мере их поступления, — отмахиваюсь я. — Жанн, а от тебя я жду от тебя информацию о больнице, в которой лежит Меньшикова.
— Хорошо. Напрягу свои связи.
— И побыстрее, пожалуйста. Я уже билет на Сапсан покупаю.
Прощаюсь с подругой и несколько секунд в тишине взвешиваю свое решение. Однако ни сомнений, ни желания дать заднюю нет. Я по-прежнему настроена твердо.
Да, я, определенно, должна собственными глазами взглянуть на Меньшикову и составить мнение о ней. Не хочу, чтобы это прозвучало как бравада, но я неплохо разбираюсь в людях: если она действительно ку-ку, я это замечу.
Сборы в Санкт-Петербург занимают чуть больше получаса. Закидываю необходимые вещи в сумку, а затем информирую няню о том, что сегодня она должна забрать Миланку из школы и, возможно, провести с ней ночь. Я, конечно, планирую смотаться туда-обратно одним днем, но кто знает, как на деле получится.
Уже еду на вокзал, когда на экране мобильного вспыхивает входящий вызов от мужа. Даже в дни максимальной загруженности он старается найти хотя бы пару минуток на разговор. Обычно я безумно это ценю, но сейчас, в свете новых обстоятельств, любое его слово или действие вызывает подозрения. Ведь во мне до сих пор нет уверенности, что его питерская история — не хитросплетенный обман.
— Привет, дорогая, как ты? — участливо интересуется Эд.
— Привет, хорошо, — говорю как можно непринужденней. — Как твои дела?
— Пока неважно. Но я над этим работаю.
— Домой сегодня приедешь?
— Приеду, но поздно, — со вздохом. — Так что не дожидайся меня, ладно? Ложись спать.
— Вообще-то я хотела поехать к Маринке, — начинаю издалека. — Она звонила, звала в гости. Ну, знаешь, как это бывает: бутылка сухого, разговоры по душам…
Обычно я никогда не лгу мужу, но сегодня случай исключительный. Я не хочу, чтобы Эдгар узнал, что я еду в Питер повидаться с Меньшиковой. По крайней мере, сейчас. Если все пройдет удачно, я обязательно расскажу ему о своем визите. Но в данный момент женская интуиция подсказывает, что нужно сохранить планы в тайне.
— Отличная идея, — поддерживает Чаров, не учуяв подвоха. — Поезжай, развейся. А Милану на няню оставь.
— Я так и хотела сделать.
— Что ж, тогда Марине привет.
— Передам, — говорю с улыбкой. — Пока, Эд.
— Пока, родная, — в его голосе снова проступает столь дорогая моему сердцу нежность. — И помни: я очень тебя люблю.
— И я тебя, — в порыве чувств посильнее сжимаю трубку. — Всей душой.
Глава 8
Оказавшись на пороге больницы, я морально готовлюсь к длительной борьбе с администрацией за право посещения Меньшиковой, ведь я ей не родственница, не подруга, да и пресловутой журналистской корочки у меня нет.
Однако, к моему изумлению, никаких проблем с проходом в палату не возникает. Едва я озвучиваю свое намерение, как мне называют нужный этаж и даже подсказывают, в какой стороне находится лифт.
Пребывая в легком недоумении, я натягиваю бахилы и двигаюсь в указанном направлении. Оказавшись перед дверью палаты, ненадолго замираю и делаю глубокий вдох, борясь с внезапно нахлынувшим волнением.
Страшно признать, но от разговора с этой незнакомой женщиной во многом зависит мой брак. Я пока не знаю, что ждет меня там, за порогом, но очень надеюсь, что эта встреча не разобьет мою жизнь на тысячи звенящих осколков…
Собравшись с духом, толкаю дверь и делаю шаг вперед. В глаза тут же бросается слепящее обилие белого цвета: в палате белые стены, белая мебель и белое постельное белье.
На кровати подле окна лежит молодая женщина. Буквально с первого взгляда я понимаю, что она необычайно яркая и броская. Ее черные, будто смоль, волосы и смуглая кожа сильно контрастируют с окружающей обстановкой и притягивают внимание.
Уловив движение в дверях, она поворачивает голову на подушке, и наши взгляды пересекаются. В ее слегка раскосых глазах много карего и капелька зеленцы. Красивое сочетание. Да и она сама, несомненно, красива.
— Здравствуйте, — несколько сипло произношу я.
— Добрый день, — певучим голосом отзывается она.
Судя по всему, мое появление не вызывает у нее вопросов. Она смотрит совершенно спокойно, без удивления. Должно быть, принимает меня за очередного репортера.
— Меня зовут Ясмина, я…
— Я знаю, кто вы, — перебивает девушка, и на ее губах появляется легкая улыбка.
Теряюсь. Я совсем не так представляла начало нашего разговора. Думала, что я буду демонстрировать холодную решимость, а она — разыгрывать удивление.
Но, кажется, на деле все сложится несколько иначе. И изумляться придется не ей, а мне.
— Откуда вам известно, кто я? — пытаясь совладать с дрожью в голосе, спрашиваю я.
— Вы жена Эдгара, — она же, напротив, сохраняет невозмутимость. — Я много раз видела ваши фотографии.
— Где?
— У Эда в телефоне.
Вот вроде всего одна короткая фраза. Но она огненной плетью бьет по чувствам, которые в последнее время и так уязвимы, и причиняет нестерпимую боль. Я не знаю, действительно ли Чаров показывал ей мои фотографии или она просто увидела их в Сети, но мне категорически не нравится траектория, по которой движется этот диалог.
— Выходит, вы с моим мужем были близки? — интересуюсь после секундной паузы.
Решаю сыграть по правилам, которые Меньшикова так упорно мне навязывает. Посмотрим, что из этого выйдет.
— Ясмина, я бы могла отнекиваться и сочинять всякие нелепые истории, — с напускной печалью произносит она, — но лучше я буду честной. Да, мы с Эдом очень близки. Более того, мы любим друг друга.
Мне стоит огромных усилий сохранять бесстрастность на лице. Сейчас ни в коем случае нельзя поддаваться эмоциям и забывать, с какой целью я сюда пришла. Самое важное — это определить, кто лжет: Виктория или мой муж. А выплеснуть возмущение и гнев можно будет и позже.
— Любите друг друга? — я приподнимаю бровь и, как-то вмиг осмелев, прохожу вглубь палаты. — Любопытное заявление. А вот мой муж утверждает, что вы просто навязчивая поклонница, которая агрессивно не дает ему прохода.
Меньшикова снисходительно усмехается:
— Он скрывает правду, чтобы сберечь ваши нервы. Мужчинам трудно признаваться женам в том, что их любовь давно прошла…
Сложив руки на груди, я делаю еще несколько шагов и останавливаюсь в полуметре от ее кровати. Сузив глаза, пару секунд вглядываюсь в миловидное скуластое лицо, а затем иду ва-банк:
— Ты лжешь, Вика. Умело, филигранно, но все-таки лжешь. Вот только я не могу понять, с какой целью? Неужели всерьез считаешь, что подобные выкрутасы помогут завоевать сердце мужчины?
Несколько секунд она напряженно смотрит мне в глаза, а затем отворачивается к окну и печальным голосом произносит:
— Я влюбилась в него с первого взгляда. Раньше думала, что так не бывает, но Эд — необыкновенный мужчина во всех отношениях. Вы и сами об этом знаете, — она делает небольшую паузу и продолжает. — Мы долго боролись с чувствами. Он говорил о вас, о дочери… Да и я не хотела рушить чужую семью. Но наша страсть оказалась сильнее аргументов разума. Мы просто не смогли противостоять ей, понимаете?