– Если примет, ты же в курсе… Даша тут же мне позвонит и я вернусь в город, – ответила я.
Буквально упав на диван, прикрыла глаза. Спокойно, Арина! Дети с отцом… Они в безопасности. И у тебя есть Даша – на нее всегда можно положиться. Моя маленькая, не по годам умненькая крошка…
– Все, Арин. Хватит! Ты все продумала, я на подхвате. Дашка пока не звонила – значит, все живы и здоровы! Даю отбой и иди уже в спа!
С этими словами она отключилась, а я, глубоко вздохнув, справедливо решила, что не позволю измене мужа сделать из меня истеричку. Спа – и точка!
***
– Пап… Я же говорила, что нельзя давать Люси столько жирного и сладкого! – в который раз возмутилась Дарья, когда Ковалев едва не выдрал себе от ужаса все волосы.
Его малышка Люся рыдала уже скоро как час, постоянно хватаясь за живот и жалуясь: «Зиво… зивооо». Это означало, что у ребенка спазмы. Или, не дай бог, аппендицит! Арина его попросту убьет!
– Я звоню в скорую! – чуть истерично заявил Алексей, хватаясь за телефон.
Несколькими минутами ранее Даша принесла из аптечки Люсины лекарства. В ход уже пошли сиропчики от газиков. А вот обезболивающее Дарья давать сестре запретила.
«Если это аппендицит – ни в коем случае нельзя убирать симптомы!» – заявила она с видом маленького серьезного доктора.
А Ковалев чуть коньки не отбросил от страха. Аппендицит… операция, больница! Мать твою! Его Люси и уйма врачей… А еще – это сдвинет его поездку к Нине и Антошке на неопределенный срок.
Скорую он, конечно же, вызвал. И когда через три минуты раздался звонок в дверь, даже успел возблагодарить бога за то, что медицинская служба прибывает на вызовы настолько быстро.
Однако, его радость очень быстро испарилась. Стоило только открыть дверь, как Ковалев отшатнулся. На пороге стояли те женщины, видеть которых он хотел сейчас в самую последнюю очередь. Мама и сестра Арины.
– Что ты сотворил, Ковалев? – рявкнула Виолетта и, отодвинув его с прохода, быстро сняла сапоги.
Прошла к несчастной Люси, которая лежала на диванчике, и хлопотавшей возле нее Даше.
– Пап, это я их позвала, – сообщила старшая дочь Алексею, мысли которого, как и рука, уже потянулись к бутылке коньяка, припрятанной на кухне.
– Что случилось? Что с Людочкой? Ты чем ее накормил? – налетела на него горгульей Раиса Ивановна. – Даша сказала, что она пила молочные коктейли! Арина что, тебе не говорила, что моей внученьке нельзя такую тяжелую пищу?
Она принялась размахивать руками, вещала про то, что Ковалев – ужасный отец. А он с ума сходил от звуков, заполонивших квартиру, и мечтал только о том, чтобы весь этот балаган наконец стих.
– Вы бы лучше дочери своей высказывали это! Уехала, бросила детей и ей посрать на то, что с ними творится! – не выдержав, рявкнул Алексей.
Но когда увидел, как побагровела теща, а следом из комнаты выглянула разъяренная Виолетта, ретировался на кухню, где запер за собой дверь. Немного подумал над тем, не воспользоваться ли ситуацией и не слинять ли из дома в аэропорт, но вспомнил, что чемодан как раз в шкафу, где сейчас скучковались все.
Поэтому выбор был очевидным. Коньяк и надежда на то, что скорая помощь будет соответствовать своему названию.
Пока не показалось дно бокала, а стрелки на часах не отсчитали восемнадцать минут, Ковалев сидел на кухне и прислушивался к тому, что творилось в квартире. Люси затихла, лишь только иногда раздавался ее жалобный голосок, который подливал масла в огонь ненависти к Арине, да кудахтали Виолетта и Раиса Ивановна.
Не миновать ему еще одной беседы после отъезда скорой – это Алексей понимал как Отче наш. Но он тоже не станет молчать! И если эти две курицы посмеют его обвинить в том, что он дал ребенку вкусное – пусть только попробуют открыть рты!
Когда все же явились врачи, Ковалев быстро ополоснул бокал из-под коньяка, бутылку спрятал в шкафчик, а в рот закинул жвачку. Прошел в комнату, где бригада уже располагалась, намереваясь сделать экг и прочие манипуляции, которые полагались по протоколу.
Даша просто описывала врачам симптомы и перечисляла блюда, которые уплетала Люся еще каких-то пару часов назад, а младшая дочь, которая выглядела гораздо более здоровой, чем несколькими минутами ранее, прижимала к себе медвежонка и опасливо смотрела на докторов.
– Все хорошо, моя маленькая! – не смог оставаться в стороне Ковалев.
Он подошел к диванчику, присел на его край. Люся тут же всхлипнула, но плакать не стала. Проигнорировав взгляды Виолетты и Рай Ивановны, Алексей обратился к врачам:
– Такое может быть от переедания? Она за ужином съела пиццу…
– Такое может быть от грибов. Это тяжелая пища и детям до определенного возраста их нельзя. Тем более лесные, – деловито ответил доктор, которому на вид было от силы лет двадцать пять.
Это был парень, который споро начал обследование Люси – прощупал живот, осмотрел кожные покровы. Малышка лежала, не шелохнувшись, только все сильнее впивалась ручонками в игрушку.
– В любом случае, придется посидеть на диете. Или едем в инфекционку?
Этот вопрос он задал женщине лет пятидесяти, которая устроилась на стуле и вела записи того, о чем ей рассказывал коллега. Уровень сахара, температура, результаты экг.
– В какую инфекционку? – искренне удивился и даже возмутился Ковалев.
Знал он эти больницы! Увезут здорового ребенка, а там Люська схватит что-нибудь и понесется!
– Я дала сестре сироп от газов… Сделала массаж, как в детстве, – сообщила Даша, которая тоже была перепугана возможной перспективой.
– Пук-пук! – вдруг радостно возвестила Люси и рассмеялась.
Потом нахмурилась, глядя на пальчик, который минутой ранее укололи, чтобы проверить сахар. Но, видимо, осознав важность происходящего, решила лишний раз не голосить.
– Ковалев, ты меня поражаешь! У ребенка боли в животе, а ты от больницы открещиваешься, как черт от ладана! – вступила Виолетта, которую тут вообще не ждали.
– Ага! – хмыкнул Алексей. – Тебе хорошо рассуждать. С ребенком не ты же поедешь, а я!
Сестра Арины послала ему убийственный взгляд, но говорить ничего не стала.
– В любом случае, если напишете отказ от госпитализации, нужно будет следить за состоянием ребенка, а завтра вызвать врача из поликлиники.
Врач дописала что-то на листке и обратилась к Ковалеву:
– Подписываем? Или собираем вещи и едем?
Да твою же дивизию! И почему он должен решать такие важные вещи в одиночку?
– Я буду не спать и следить за Люси. Если что – сразу неотложку. А завтра с утра врача… – проговорил он, и Виолетта снова возмутилась:
– Да какое не спать, Ковалев? Сейчас они уедут, – указала она рукой на врачей, – и ты сразу завалишься дрыхнуть!
Алексей начал закипать. Видно же, что Люси уже гораздо легче! Вон как смотрит спокойно и больше не рыдает белугой.
– Решено! – заявил он докторам, не глядя на Аринину сестру. – Все будет так, как я сказал.
Даша насупилась и сложила руки на груди. Раиса Ивановна запричитала, а бригада скорой, получив нужные подписи, удалилась. И как только Ковалев закрыл за ними дверь, на него вновь налетели эти две горгульи.
– Чем ты думаешь? А? Я тебя спрашиваю? – возмущенно размахивая руками, расхаживала по квартире теща. – Побыли бы в инфекционке пару дней – ничего бы не случилось! Зато бы исключили самое страшное!
– Ковалев, тебя вообще нельзя подпускать к детям! – вторила ей Виолетта. – Будь здесь Арина, она бы даже не выбирала между собственным комфортом и здоровьем Люси!
Будь здесь Арина? И это говорят ему они? Эти две «чудо-родственницы», которые не мать обвиняют, а человека, который, в отличие от родительницы, никого не бросал?
– Все! С меня хватит! – рявкнул Ковалев, краем глаза заметив, что Раиса Ивановна снимает кофту, очевидно, намереваясь провести эту ночь рядом с внучкой. – Все по домам!
Подлетев ко входной двери, он открыл ее нараспашку. Люси было легче – это очевидно. И, конечно, сейчас он мог вполне себе улететь к Нине, но стало вдруг очень важным переиграть этих стерв и не дать им в перспективе возможности тыкнуть его носом и сказать, что он сволочь, бросившая больного ребенка.