— Раздражаешь, сядь.
— Охотно присяду к тебе на…
Снова лениво-томное движение мне навстречу.
— Я сказал, сядь на кресло. Сядь, возьми листок бумаги и напиши заявление. По собственному.
— Что?!
От ее томной игры в соблазн не остается и следа.
— Уволить меня хочешь? Обалдел? Я… беременна! — заявляет гордо.
Обиженно стучит каблучками обратно до кресло, не забывая при этом раскачивать своим задом. Наклоняется к сумке, но так, чтобы мне было видно ее грудь в топике.
— Вот!
На мой стол летит справка.
— Заключение от гинеколога. Я беременна. Беременных увольнять нельзя! Только попробуй, Глеб… Только… попробуй, — предлагает. — Я такой шум подниму, такие видео солью… Ты не рад будешь! О, ты сам рад не будешь.
— Думаешь, что схватила меня за яйца?
Черт, сам виноват. Надо было сразу послать ее к черту. Не хотел репутацию портить. Тем более, в такое время!
И вот результат налицо: самка охамела до крайности, решила, что ей все позволено.
— Пока остаешься. Но не думай, что я просто так на пузо поведусь. Учти, проверю.
От разговора отвлекает входящий вызов. Теща…
— Позже наберу тебя, а теперь иди и работай, ради всего святого, а не просто слоняйся без дела по моему офису.
Позднее я потащу ее в больницу и лично все проверю.
Пока отвлекаюсь на разговор с тещей.
Маша вышла. Наконец-то!
— Алло.
— Добрый день, Глеб, — голос мамы Оли звучит взволнованно, хоть и суховато.
По одному приветствию становится ясно, что Оля маме рассказала… Еще бы!
Тру глаза, переносицу, легче не становится. Все наваливается…
Об Оле лишний раз стараюсь не думать: злость накатывает!
— Здравствуйте, Наталья Вячеславовна, — отвечаю нейтрально. — Как дети?
На этих словах голос немного выдает мои эмоции. По детям соскучился люто, а еще грудную клетку раздирает чувством вины перед дочкой. Кажется, я ее напугал. Напугал… Не хотел. Меня как будто выбило из себя. И Олю я тоже напугал. Они так похожи — Олька и Тома… Думаю о дочери, а у нее глаза жены. Думаю об одной дочери, но через ее взгляд на меня с укором смотрят обе — и дочка, и ее мать — моя жена. Моя…
— Неплохо. Оттаяли. Дети вообще быстро отходчивые, рады быть в гостях, конечно. В гостях хорошо, но дома лучше. Всегда так говорят. А как у вас с этим?
Ее голос на последних словах немного дрожит. Чувствую, что высказаться она хочет, но придерживает слова.
— Оле нужно отдохнуть. Если вы не против, конечно, — добавляю сухо.
— Я-то не против. Это моя дочь, Глеб. Единственная!
Снова в ее голосе слышится укор невысказанный: я тебе свою кровиночку доверила, а ты…
А я…
Перед глазами — тот самый взгляд жены. Душу рвет на лоскуты обвинениями.
— Глеб, у тебя сейчас очень тяжелое время. Я своих родителей схоронила и знаю, каково это…
Э нет, Наталья Вячеславовна, при всем моем уважении, ни хрена вы не знаете! Даже близко не подобрались…
— Тебе тяжело, Глеб, но это не повод обижать Олю. А ты ее очень… очень сильно обидел. Я так была рада вашей семье и не понимаю, что случилось? Ты можешь ответить?
— Разберемся, Наталья Вячеславовна.
— Я не знаю, как ты собираешься разбираться, Глеб, и когда ты собираешься это делать. Но Оля… Оля поехала собирать вещи. Вот так.
— Оля поехала… — повторяю. — Что?! ЧТО?!
Н емогу в это поверить!
Вещи она забрать решила… Я думал, поживет у мамы день-два, перебесится, успокоится…
— Извините, мне надо идти! До свидания, — прощаюсь быстро и отключаюсь, не дослушав, что она еще мне советует.
Кажется, не пороть горячку или что-то в таком духе.
Решительно покидаю офис с мыслью: никуда она не поедет!
Никакие вещи не соберет…
Детей моих забрать решила?!
Не позволю…
***
Она
Я иду в комнату Тамары и вдруг понимаю, что в квартире я больше не одна…
Коридор, который ведет в детские спальни, изогнутый буквой Г, потому из этого участка мне не видно всего, но слышно. Уже у самой спальни, когда на ручку двери ложатся мои пальцы, я слышу эти звуки.
Шаги.
Уверенные мужские шаги, которые разносятся по моей квартире. Я не слышала, как щелкнул замок. Может быть, дверь открывали, но я точно не слышала, просто ушла в себя, свои мысли и переживания.
Я не одна.
Кто это? Глеб? Я думала, он на работе!
Приглушенный шепот. Цокающие шаги.
По коже бежит мороз: он не один. С женщиной!
Сердце рухнуло вниз, в самые пятки.
Это и мой дом — тоже. Если Глеб пришел с другой, если привел ее нагло в наш дом, я имею право указать ему на место.
Не нужно ничего бояться. Но у меня такой холод по спине… Просто лютый мороз.