- Машка, да я всё понимаю.
- Не понимаешь, Стас. Ладно, я тебе привезла вещи, костюм спортивный, щетку зубную, хотя, тут, наверное, щетки есть. И полотенца. Ну, в общем, поставлю тут сумку. Еды никакой не успела сделать, но, говорят, кормят тут хорошо, так что… Отдыхай, поправляйся.
- Да я бы домой поехал, Маш, я, наверное, сейчас попрошу меня отпустить.
- Нет уж. Лежи тут. Так… так лучше будет, сегодня.
- Маш…
- Пойду я. Девочкам скажу, что тебе лучше, Васька там плакала.
- Чёрт… Маш, я вас люблю…
- Я вижу. Натворил дел.
- Маш, я всё исправлю.
Головой качаю. Сказать так просто, а сделать…
Смотрю на мужа, и внутри всё переворачивается. Такой родной, близкий. И чужой. Так внезапно чужой, что даже больно. И подойти ближе не могу. Обнять, погладить по голове не могу, поцеловать. Чужой.
- Я пойду. Пока.
- Машка…
- Прощай, Стас.
Прощай, вот так и сказала, как отрезала.
Выхожу в коридор, головой кручу, в поисках ординаторской, вижу указатель, иду, и еще из коридора слышу крик.
- Вы не понимаете, это она виновата! Она его убьёт!
Весело…
Открываю дверь. После этих криков не думаю, что нужно стучать. В ординаторской сидит доктор, напротив Катя, всхлипывает, слёзки текут, салфеткой нос вытирает.
- Добрый вечер еще раз, доктор. Я по поводу мужа, Тихонова Станислава Игоревича.
- Да, я понял. Дамы, вы меня извините, я прямо скажу. Вашему Станиславу Игоревичу надо разобраться с амурными делами, а то не долго инфаркт реально получить.
Забавно, но я понимаю, что доктор прав.
- Не волнуйтесь, мы разберёмся. Есть какие-то рекомендации? На что обратить внимание?
Спрашиваю скорее по инерции. Ну и потому, что в голове держу мысль – у нас дети. Чтобы между нами не произошло, он отец моих детей, моих! И он им останется, и лучше будет, если он всё-таки поживёт подольше. Несмотря на хныкающих секретуток.
- Да, конечно, я вам сейчас всё расскажу, объясню.
- Екатерина, мне кажется, вы тут лишняя.
- Это вы лишняя! Он с вами разводится, а со мной будет жить!
Ого! Громкие заявления.
Смотрю на неё, и в этот момент понимаю – я не я буду, костьми лягу, но вот с этим недоразумением мой Тихонов точно жить не станет!
- Пока еще развода не было, так что я в своём праве, выйди, Катя, хуже будет.
- Хуже будет вам!
Катюха переобувается в воздухе. При Стасе строила из себя девочку колокольчик, а тут… Что ж, девица не так проста как кажется. Будем разбираться.
- Екатерина…
- Андреевна…
- Екатерина Андреевна, пожалуйста, выйдите. Я не имею права при вас обсуждать состояние больного. Это противозаконно.
- Я близкий человек, я…
- Вы его секретарь, насколько я знаю? – говорю спокойно, даже странно, что мне реально не стоит труда быть спокойной.
- Я его любимая женщина!
Ненадолго, думаю про себя, если Стас узнает, как ты себя ведешь… Ну, да ладно.
Доктору всё-таки удаётся вывести эту звезду в коридор. Дальше он что-то объясняет мне, много терминов, всё пытается разжевать, а я слушаю и реально думаю о том – оно мне надо? Я ведь собралась разводиться. Лечить сосуды Тихонова сейчас точно не моё дело. Зря я Катьку выгнала, надо было ей тут сидеть и конспектировать.
Прощаюсь с доктором, благодарю его. Обещаю следить за мужем – ну, может и не вру, по крайней мере всё ему передам. И маме его расскажу.
Чёрт. Мама!
Свекровь.
Вот еще от кого жди не пойми чего.
Нет, у нас прекрасные отношения. Пока.
Пока у нас со Стасом всё радужно – я лучшая невестка. Но стоит ей хоть на йоту усомниться во мне – сразу меня снимают с пьедестала.
Ладно, и тут прорвёмся.
Выхожу из клиники, и, конечно, меня ждут!
Шагаю мимо, показывая всем своим видом, что общаться не намерена.
- Мария Станиславовна, стойте.
Ничего себе заявочки! Прямо вот так, стойте?
Не торможу, иду дальше, спокойно направляюсь к машине. Ну, не совсем спокойно.
- Хватит строить из себя королеву. Вы надоевшая жена, которая выносит мужу мозг, от которой он устал, с которой у него секса нормального не бывает месяцами.
Да ладно? Месяцами? На это неделе только три раза было. А сегодня только пятница, наверстали бы!
Иду, до машины еще метров сто.
- Он молодой, красивый мужик, ему рядом нужно молодое тело, его любить надо, а не пилить.
Справедливо, да. Только не очень понимаю, в каком месте я пилила?
- Знали бы вы, сколько он мне всего рассказывал! Как переживал! Жаловался на то, что его не понимают, что он одинок…