Появляется мысль, что она позвонила Майе, так что я тут же звоню Демьяну, но он ничего не знает. Либо жена ему не сказала, что тоже вероятно, учитывая сложившуюся у них ситуацию. У них громкий развод, о котором транслируют по всем новостным каналам. Либо же Ясмин попросила кого-то другого, что вероятней. Она знает, что так просто я ее не отпущу даже после всего, что сделал.
Даже после измены я не могу отпустить свою жену, потому что, черт возьми, люблю ее. Какой-то, видимо, странной любовью, раз у меня хватило духу переспать с другой.
Я до сих пор понятия не имею, как это произошло. В какой момент моя заинтересованность переросла в идею фикс. Я хотел Карину до искр из глаз. Поначалу думал, что хочу не ее, что просто дома мне хочется разнообразия, страсти и огня, но потом вдруг я понял, что хочу именно женщину, которая пришла устраиваться ко мне на работу, и которую я взял без раздумий.
Тогда я ее не хотел. Или, по крайней мере, думал, что не хотел.
Карина пришла неожиданно. А Андрей с легкостью ее уступил, позвонив мне как раз когда ушла Ясмин, а Карина протянула мне свое резюме. Причин отказывать ей не было ни единой, хотя я искал их. В резюме, в общении, во всем. Но когда она насмешливо спросила:
— Что-то не так? Выглядите так, будто ищете причины меня не брать. Я в чем-то провинилась?
Я не привык быть слабаком, так что Карина заступила на работу в тот же день. А потом я поимел ее на столе. Сорвал чертову блузку, раздвинул ноги и вставил ей, потому что хотел и мог. Потому что с беременной женой так нельзя. И причина была далеко не в беременности, а в самой Ясе. Мы никогда не трахались. Занимались сексом бесчисленное количество раз, но никогда не трахались.
Это не оправдание, я понимаю, но другого у меня нет. Это была чудовищная ошибка. Я понял это сразу, как нас прервала Майя. Увидел это в ее глазах, полных ужаса, боли и разочарования. Она смотрела на меня так, словно перед ней и не я вовсе был. Она меня ненавидела. Потом, когда мы разговаривали, кривилась. Ясмин — ее лучшая подруга. Конечно, она за нее переживала. И настаивала на том, чтобы все рассказать, только вот я не планировал. Знал, что Ясмин хоть и нежная, романтичная и мягкая, ни за что не простит измену. Уйдет, найдет способ от меня сбежать, если не стану опускать.
И вот…
Она уехала.
Я знаю это еще до того, как приезжаю в клинику и слышу это от персонала. Знаю, потому что чувствовал. И потому что прожил со своей женой столько лет. Я знал, что она уехала, но когда понял с кем…
В душе всколыхнулись старые обиды и рваные, с трудом зажившие раны.
Я был уверен, она позвонила отцу. Попросила защиты у него, но нет…
Ясмин уехала с бывшим.
Я смотрю на экран видеозаписей и не могу поверить. Смотрю, как он держит мою дочь.
Он. Ее. Держит. На руках.
Я так и не смог взять Надю на руки. Ясмин не позволила. После того, как она все узнала, она не захотела со мной ни разговаривать, ни видеться. Я надеялся, все изменится после выписки. Я приготовил речь. Хотел, чтобы Ясмин знала, что я люблю ее.
Я был готов ко всему. К ее ненависти. К слезам, истерике и скандалам.
Но я не был готов к тому, что Ясмин уедет с бывшим. Отдаст ему мою дочь и уедет.
Звонок телефона раздался неожиданно. Вздрогнув, отвечаю.
— Простите, что беспокою, — звучит сухой женский голос. — Это воспитательница из Давида и Матвея. Мальчики забыли у нас свои любимые игрушки. Вы приедете или… они будут без них?
— Где забыли?
Я, наверное, все понимаю, но мозг отчаянно блокирует полученную информацию.
— В саду. Ваша няня их забрала, а игрушки — забыла.
— Хотите сказать, что отдали детей няне?
Мне кажется, будь воспитательница где-то рядом я бы точно не ограничился лишь словами.
— Она входит в круг доверенных лиц. Простите, что-то не так?
Все, все не так! Мне хочется это прокричать, но я молча отключаюсь и запускаю руки в волосы.
Ясмин забрала не только дочь. Она увезла еще и сыновей.
И что она им скажет? Знакомьтесь, это ваш новый папа? Они не примут, я уверен. Если я хоть каплю знаю своих детей, никакого нового папу они не примут, потому что у нас с ними глубокая взаимная любовь. И Ясмин не посмеет их у меня забрать. Возможно, ей так кажется. Возможно, она даже попробует, но я уверен, что она одумается и позвонит.
Скажет, что ошиблась и мы все забудем. В то, что она сбежала не просто от меня, а к нему, я не верю. Но Ясмин очень хочет, чтобы я так думал. Хочет, чтобы я поверил и мне было больно. Мне и правда больно, но я не верю, что она может уйти к кому-то от меня.
Глава 12
— Ваши новые паспорта, — Давид протягивает мне документы, даже не взглянув.
— Что значит новые? — спрашиваю, открывая книжечки и вчитываясь в чужие имена и фамилии. — Давид, что это значит? — продолжаю допытываться, пока он невозмутимо управляет автомобилем.
Он шумно выдыхает, перестраивается в нужный ряд и бросает взгляд в зеркало заднего вида.
— Это значит, что ты теперь не Ясмин и фамилия у тебя не твоя.
— И не твоя, — замечаю.
— А ты хотела мою? — хмыкает.
— Ты сказал, что я якобы сбежала с тобой.
— Вот именно что якобы. Брать тебя в жены не входит в мои планы.
— Вот как.
— А что? Хочешь замуж?
Он снова смотрит в зеркало, но на этот раз задерживается взглядом дольше, будто пытается изучить или просканировать.
Я выгляжу плохо после родов. Видела себя в зеркале, так что поспешно отворачиваюсь к окну, стараясь не чувствовать, как обжигает щеку и шею. Когда там уже зеленый?
Мы трогаемся, и я выдыхаю. Понятия не имею, почему так реагирую на него, но вдруг не хочется, чтобы он видел меня такой. По крайней мере, не так я себе представляла нашу встречу. По правде, я предпочитала не представлять ее вовсе, но если подумать, предпочла бы быть той, от вида которой у него бы капала на пол слюна. Сейчас же… из нас двоих именно он является тем, на кого можно пускать слюни. За прошедшие годы Давид изменился. Одежда не позволяет рассмотреть все, но мне кажется, что мышц в нем стало больше. И взгляд из озорного и безбашенного превратился в цепкий, внимательный, словно прибивающий тяжелой бетонной стеной.
— Уехать можно будет через несколько недель. К тому времени твой муж перестанет прочесывать все аэропорты и ты сможешь спокойно улететь.
— Зачем тогда новые паспорта?
— Чтобы ему труднее было отследить твое передвижение, — Давид всем своим тоном дает понять, что я — глупая и наивная, ничего не понимаю в этом. Но я и правда не понимаю. Мне как-то раньше не приходилось скрываться от мужа.
Остаток пути проходит в полном молчании. Я изредка посматриваю на Давида. Затормаживаю на его манере вождения, на том, как уверенно и в то же время расслабленно он ведет машину. Мне нужно отвлечься от мыслей о Динаре. О том, что прямо сейчас, возможно, он ищет меня. Я тревожусь и изредка поворачиваюсь, чтобы посмотреть назад, будто он может нас догонять.
— Я способен заметить слежку, — хмыкает Давид.
— Да, я помню, — вырывается у меня непроизвольно. Я тут же прикусываю язык, хоть и вижу, как удивленно Давид приподнимает брови.
Конечно, я помню. И то, как он увозил меня от преследователей. И то, как в свое время прикрыл от пули, предназначенной мне, и даже то, как потом убеждал на больничной кушетке, что с ним все в порядке, а я просто приукрашиваю. Я помню слишком многое, несмотря на то, сколько прошло лет.