— Какие условия, Игорь? Ты ничего не говоришь. Ты просто издеваешься сейчас надо мной. Я вижу, что это доставляет тебе удовольствие, и от этого мне очень страшно. Ты ведь никогда таким не был, никогда. Что произошло? Почему ты стал таким, и чем я такое заслужила?
Не знаю зачем, спрашиваю, все равно ведь не ответит, но это какое-то дикое, странное желание. Я не могу его контролировать.
— И то верно. Знаешь, твое сопротивление и попытки уйти от меня, даже жалкие, ничтожные, вызывают во мне интерес. Мне даже интересно, чем они закончатся. Но прости, дорогая моя, я знаю, на что ты бываешь, способна, когда загнана в отчаянное положение.
Может он и прав, но я слишком давно не была в таком положении, уже забыла, как это, защищаться.
— Поэтому я вынужден принять все меры предосторожности. В связи с этим, я тебе сейчас озвучу два условия, выполнив одно из которых, ты можешь спасти этот чертов салон. Выслушаешь или мне можно сразу уходить и не тратить время в пустоту?
Господи, зачем он говорит последние слова зачем. Я ведь все равно выслушаю его. Как минимум выслушаю, потому что это нужно в первую очередь мне.
— Я готова, Игорь, не тяни.
— Первый вариант. Ну, я тебе его уже озвучивал. Мы просто живем, как жили. Ты забываешь о произошедшем, мы вносим определенные коррективы в нашу жизнь, но все остается так, как и было раньше.
Мог бы вообще не озвучивать этот вариант. Действительно, уже столько раз прозвучал, что меня от него даже тошнить начинает. Какая-то заезженная пластинка уже.
Но делать нечего, мне приходится его выслушивать, поэтому я киваю, когда он берет паузу, и только после моего кивка он снова продолжает только с каким-то таким воодушевленным тоном, что меня даже немного передергивает.
— И второй вариант. Он устраивает меня больше. Ты даришь свою долю Регине, либо мне. Ты больше не должна быть связана никак с этим салоном, — и снова подруга оказывается правой.
Ему нужно лишить меня тех немногочисленных денег, которые мне переводится каждый месяц. Хотя, конечно, это для него маленькие суммы, но в целом они приличные, на жизнь с детьми хватит.
— Мог бы просто сказать, что хочешь подчинить меня себе полностью, и не устраивать всего этого, — вместо ответа просто продолжаю с ним разговаривать.
— Нет, Лиля, не мог. Я должен был тебе показать, что как бы ты не сопротивлялась, как бы ты не хотелось сбежать, — обманчиво тихим и ласковым голосом говорит все это и тянется второй рукой к лицу, гладит костяшками пальцев щеку, и продолжает.
— У тебя есть два варианта: остаться со мной по-хорошему или по-плохому. Я тебе показал, что по-плохому я организую легко, даже не задумываясь. Ты моя жена, и ты ею останешься. Навсегда. Вопрос лишь в том. По-хорошему или по-плохому. До завтра, родная.
Глава 17
Лиля
Господи, что мне делать? Что мне делать? Кто-нибудь, подскажите, пожалуйста.
Он ушел, но оставил меня перед таким выбором. Я просто не знаю, что мне делать. Разве я могу себе позволить решать чьи-то судьбы, разве я могу позволить себе разрушать чьи-то жизни?
Но и собой жертвовать ради посторонних это ведь неправильно.
Этот салон, деньги от него — это единственный заработок, который у меня есть. Я это прекрасно понимаю, я понимаю, почему он настаивает отдать акции ему или Регине. Правда, понимаю.
Но ведь на самом деле у меня только один вариант: избавиться от своей доли. По-хорошему, или по-плохому, это не важно. Если буду упрямиться, не соглашусь, то муж ведь действительно разорит салон. Я скорее получу проблемы, а не прибыль.
Он уже начал разрушать наш мир, ничего его не остановит. Если не соглашусь, он все равно продолжит это разрушение. Слишком решительным был его взгляд. Нет никаких сомнений в том, что воплотит угрозу в жизнь. Я это действительно понимаю, и этот первый «привет», как раз-таки показатель того, насколько серьезно настроен.
Я могу себя сколько угодно обманывать, говорить, что мы выкрутимся, что мы выстоим, что у Регинки хватит друзей, чтобы не утонуть в этом кошмаре, но это лишь обманка. Чистой воды, обманка. Ничего у нас не выйдет, максимум будет отсрочка.
Я должна принять его предложение по-хорошему, по доброй воле, но только не в его пользу, а в пользу Регины. Она заслужила.
— Господи, когда же это все закончится? — прижимая ладони к лицу, плачу и говорю сама себе. — Когда, господи?