Не сам ли думал, что разведу интрижку, а после каждый пойдет своим путем.
Только сейчас, мать его, пути не вижу.
Стою на перепутье, имея две стороны. Одна без нее, наполненная работой и возвращением к прежнему образу жизни, легкий секс и ничего лишнего. Вторая, там, где почему-то вижу домик на берегу Итальянской ривьеры с самой прекрасной женщиной и дочерью.
Совру, если скажу, что второй путь меня не манит.
Отправляю сообщение о покупке билетов ближайшего рейса и возвращаюсь на улицу.
— Мари. — останавливаю ее от попыток победить двухколесное чудо техники.
— Пап, я сейчас…
— Подойди, пожалуйста, хочу тебе кое-что сказать. — сажусь на качели у дома.
Она хмурится, и вздыхая все же оставляет свою войну, снимает шлем и садится рядом.
— Чего? — большие глаза смотрят с замешательством.
— Я хотел предложить тебе съездить домой… — внимательно наблюдаю за реакцией девочки.
— В Москву что ли?!
— Да. — киваю.
— О! Круто! А когда?
— Например, завтра. — пожимаю плечами.
— Пап… — спустя паузу звучит несмелое, и я кажется, догадываюсь, что она хочет спросить: — А я смогу увидеться с мамой?
Вопрос, который из меня выбивает дух и заставляет скрипеть зубами.
Потому что ее мама не горит желанием видеть девочку. В прошлый раз, пару лет назад, я пошел на уговоры, а потом не смог успокоить ребенка без помощи Елены.
И даже после этого, Мари верит в то, что та женщина ее любит, просто иначе.
— Я попробую договориться. — туманно заявляю, хотя вероятно уже мог бы сказать прямо.
Но это ведь не очередная сделка или покупка. Это вообще, черт возьми, далеко от бизнеса. Хотя, соглашусь с тем, что даю иллюзию ребенку, но и сказать, что эгоистичная мамаша даже и не вспоминает о ней, не хватает сил.
— Хорошо. — обнимает, оставляя на щеке поцелуй: — Тогда мне надо собирать вещи! А там холодно?! А мы на сколько едем?! А велосипед наверное нельзя, да? А мы пойдем…
— Мари. — перебиваю с наигранно грозным лицом.
Дочь тут же понимает и пожав плечами убегает в дом. А я пытаюсь морально себя подготовить к встрече с Мышкой.
Лютая тоска по ней дробит внутренности, а фото из Колизея, что незаметно отправил себе, уже мог бы затереть до дыр, если бы картинка была на бумаге.
На следующие сутки, мы уже входим в дом, отстроенный еще лет пять назад, в котором так никто и не жил. Сам не знаю, зачем мне эта недвижимость, однако, до продажи все руки не доходят.
Везти дочь до квартиры, которая больше похожа на берлогу холостого развратника кажется чем-то совсем гнусным. Елена тоже с нами, поэтому со спокойной душой оставляю их руководить процессом уборки и наведения порядка вызванной службой.
А сам срываюсь к высотке, где в маленькой студии должна быть она. Пока еду, стараюсь придумать слова, но в мозг ни хрена не лезет, поэтому плюю.
Буду действовать по ситуации.
К тому же, пойму все только по одному взгляду, может и слов не потребуется.
Час пути, и еще минут сорок в пробке. Обматерил каждого, кто, блядь, встречался на дороге.
А когда смотрю на нужный дом, сидя в заглушенной машине, внутри бьет адреналин и тревога.
Так странно, никогда не думал, что буду испытывать подобное. Но как говорится, все бывает в первый раз. Очень хочу, чтобы волнение по такому поводу было в последний. А дальше, можно что угодно, только чтобы рядом была.
Мир переверну с ног на голову и обратно, лишь бы видеть теплоту и восторг в этих невероятных глазах.
Вдыхаю поглубже, и наконец, выхожу из машины. Только вот мажу глазами чуть в сторону, и они цепляются за то, что кажется знакомым.
Недалеко от входа в ее подъезд припаркована синяя бмв.
Штормовое предупреждение тут же вовсю маячит в голове.
А я не глядя, набираю номер Валентиновича.
— Руслан.
— Напомни про запрет Аксенова, получили? — цежу сквозь зубы.
— Да, нашли же лазейку. А Дине передал еще пару дней назад вместе с остальными бумагами. — представляю, как он хмурится за столом в своем кабинете.
А у самого дичайшая ярость сшибает грудную клетку. Закручивает так, что тело начинает мелко трясти, и рассудок прощается со мной, не желая проигрывать бой с эмоциями.
— Что случилось?! — с беспокойством слышу в телефоне.
— Перезвоню.
Решительно двигаюсь к нужному подъезду, а глаза застилает пелена красного цвета. Сейчас нет ничего, кроме готовности задушить ублюдка собственными руками.