— Ну, знаешь, — Лариса сглатывает. — Многие заглядывались на Виктора.
— Ну да… — тяну я. — Как же не заглядываться на такого мужика? Ну, поздравляю, ты выиграла среди остальных.
— Я не считаю тебя проигравшей, Мария.
— Да тут не твое мнение важно, Ларис, а итог. Ты сама-то была в длительных отношениях?
— Я была даже замужем.
— Причина развода?
— Бывший много пил и играл.
— Ну, тебе повезло. Виктор не пьет и не играет. Но ты это уже и сама знаешь.
Мне плохо и тоскливо от того, что Виктор ушел. Именно от того, что покинул наш дом и отринул наш многолетний брак. Смотрю на Ларису, и я не вижу в ней соперницу, что очень странно. Виктор же в нее влюбился и ради нее вырвался на свободу. Так почему я не хочу пускать сопли и слезы?
У меня в голове рисуется картинка, как Виктор ждет Ларису на парковке.
И нет в этой картинке воодушевления, страсти, радости и волнения.
Мрачная решительность — да.
Вот именно мрачная решительность Виктору подойдет при встрече с Ларисой. И будет в его характере. Он, сволочь, год мариновал жену в романтике, ходил к мозгоправу, страдал, потом все честно вывалил о своей “любви”, получил люлей от дочерей и продолжает их получать…
Какое нафиг тут трепетное волнение?
Да он из-за упрямства пошел бы к Ларисе, показал бы себя такого красивого и взял бы в агрессивный оборот. Ведь он именно ради этого момента все разрушил.
Он бы бабочек в животе словил, если бы сразу поддался искушению и замутил измену на волне интереса к Ларисе, но не на парковке после истерик дочерей, бракоразводного процесса и общения с адвокатами.
Я прям будто наяву вижу это злую решительную рожу и глаза, в которых можно прочитать “я ща тебе всю свою любовь покажу”.
Смеюсь. Лариса с недоумением приподнимает бровь.
— Прости, — сглатываю последнюю смешинку. — Это нервное. Слушай, мне пора. У меня встреча, не хотела бы опаздывать.
Разворачиваюсь и шагаю к своей машине, в которой я даю себе минуту передышки, наблюдая за тем, как Лариса идет прочь. Статная женщина. И плавная, как кошка.
Стыдно признаться, но я ждала этой встречи. Конечно, я бы сама искать Ларису не стала. Во мне еще осталась крошка самоуважения.
Вот и не верь после этого в силу мысли и Вселенную, которая реагирует на наши желания.
— И как она тебе? — смотрю на горшок фикуса, который я “усадила” на соседнее сидение. — Красивая. И будет хорошо смотреться рядом с Виктором. У него есть вкус. Он же у нас не тупой придурок, который на юность клюет.
Сжимаю и массирую переносицу двумя пальцами.
Мне было куда легче, когда я все кругом громила. Тогда была просто ярость, и я не думала о будущем и о том, что обязательно наступит завтра. И послезавтра. И что мне придется жить в новой реальности без мужа, к которому я не лягу под одеяло с глупыми разговорами, и он меня не обнимет и не поцелует в висок.
И мне без разницы, один теперь Виктор будет или с кем-то.
Его не будет у меня.
И никто его у меня не крал и не уводил.
Проблема не в этом.
Истина в том, что он ушел не к Ларисе, а от меня. Если бы я была все той же Машулькой, то не было Ларисы.
Машулька. Прижимаю кулак ко лбу. Горло схватывает спазм.
Он не называл меня Машулькой эти полгода до своей правды.
Закрываю глаза. По щеке бежит слеза.
Не было Машульки.
Почему я поняла это только сейчас?
А затем всплывает тот день, когда все вскрылось.
Он не говорил мне, что хочет уйти к Ларисе. Только о том, что его переклинило на влюбленности. И чемодан не он собирал и просил о разговоре. И психолога привел. Семейного. Не индивидуального, а семейного.
Это была его последняя попытка спасти семью?
Я понимаю, что иначе бы я не поступила, но будь я другой женщиной, которую бы не накрыло истерикой, яростью и криками… Если бы я села с ним спокойно поговорить, а не выводила на ответную агрессию, то к чему бы мы пришли?
И я не думаю, что он сразу побежал к Ларисе. Нет. Он все силы бросил на то, чтобы в первые месяцы потрясения не упустить девочек. Возможно, поэтому наши дочери не окрысились на него. Они не почувствовали того, что он крутит лямур-тужур на стороне и что они сейчас у него на первом месте.
Он мог заявиться к Ларисе только тогда, когда ситуация хоть немного устаканилась, и в самой Ларисе я не почувствовала той женской уверенности, что мужик глубоко заглотил крючок и не сорвется.
— Стоп. — выдыхаю я и провожу ладонями по лицу.