— То есть я буду на втором месте?
— Будь у тебя дети, то я бы тоже был на втором месте.
Воронин! А это было хорошо! В самое сердечко бездетной женщины! О, ты еще не потерял остроту своего языка?! Резанул так резанул. Так ты не только со мной сволочь честная?
— Прости, Лара… — понижаю голос до шепота.
— Это я зря начала, — едва слышно отвечает Лариса, глядя в окно. — Ты же просил… И говорил, что все будет непросто.
— Лар. Мы сейчас только сами друг друга узнаем. И я не хочу слышать от тебя после приветствий вопросы, есть ли у меня проблемы с бывшей женой. Не сейчас, Лара. Я хочу отдохнуть, поужинать… Расслабиться. И нет, моя бывшая жена не доставляет мне проблем, Лара. Она не лезет ко мне, не мотает нервы, если ты об этом. И я уверен, что она будет идеальной бывшей женой. Потому что вот такая она, Лара. И с тобой она будет себя вести ровно и спокойно.
— Я буду для нее врагом в любом случае, — Лариса вздыхает. — И эту враждебность она передаст вашим дочерям. Я об этом беспокоюсь.
— Лар, их враждебность будет оправдана прежде всего тем, что это я ушел из семьи. Я был инициатором развода. И я разрушил их уютный мирок с мамой и папой. И сейчас я яростно лавирую среди детских обид и эгоизма. И да, если я сейчас тебя познакомлю с девочками, то острой враждебности нам не избежать. И я повторяю, — медленно выдыхаю. — Я люблю своих дочерей. Я нянчил, менял подгузники, ночами не спал. Я не был отцом для галочки, который только сюсюкал пару минут над колыбелькой, а потом уходил по своим делам. И не буду я таким сейчас, Лара.
Притормаживаю на перекрестке и пялюсь на светофор. Маша в моей голове недобро щурится.
Что, стерва, думаешь, что я лукавлю? Что я оправдаю твои слова насчет того, что совместная опека с моей стороны сойдет на пару часов раз в месяц? Что только ты останешься в жизни наших дочерей? Нет, дорогая.
— Прости, — Лариса поддается в мою сторону, ласково вглядываясь в мой профиль. — Давай дружить. М?
Я разминаю шею. Шейные позвонки похрустывают под кожей, связками и мышцами.
— И я согласна, — шепчет она. — Нам надо расслабиться, — протягивает руку и пробегает пальцами по моей шее от уха до ворота рубашки. — Обещаю быть хорошей девочкой.
Воронин, — воркует голос воображаемой Маши, — может, тебе предложить хорошей девочке сейчас нырнуть к твоей ширинке, как однажды это сделала я посреди пустой ночной трассы? Давай, милый, хочу посмотреть на ее лицо. Выпускай своих демонов, любимый.
Глава 24. Мы забыли домашку
Девочки наперебой рассказывают, как провели эту неделю. Перескакивают со школьных забот на Виктора.
Как он помогал им с уроками, как они ходили после школы на обед в кафе, а потом гуляли.
Затем переходят к пересказу фильмов, которые они смотрели вечерами с домашним попкорном, что был приготовлен заботливым папулей.
Нет, Виктор, конечно, молодец молодцовый.
И было бы странно ожидать от него, что он улизнет от своих отцовских обязанностей после слов, что он не отказывается от дочерей.
— Папа так смеялся, когда этот гном упал в берлогу к медведю, — Лиза смеется. — И мы весь попкорн на этом моменте рассыпали.
Как вышвырнуть из своей головы бывшего мужа, если у вас общие дети?
Ответ — никак, если он невероятно принципиальный папаша, который не собирается исчезать с горизонта жизни дочерей.
Мы разошлись, а он будто вот тут рядом сидит и, сволочь, смеется надо мной, закидывая в рот попкорн.
Бархатно и низко так смеется.
Я, конечно, могу запретить девочкам говорить о Викторе, но… Опасность в том, что они могут отдалиться и от меня, и важные моменты они тоже начнут замалчивать.
Совместная опека — это полная жопа.
И мне не переехать с дочерьми в другой город, чтобы избавиться от бывшего мужа.
Этот момент я должна буду обсудить с Виктором. Это прописано в условиях совместной опеки, как и многие другие нюансы наших родительских обязанностей и прав.
Мне остается только верить, что Лариса не упустит своего, раскрутит Виктора, и они поженятся.
Только их свадьба может качнуть чашу весов в мою сторону.
— Мы хотели еще один фильм посмотреть, — вздыхает Даша, — но папа не разрешил.
— Нельзя сбивать режим, — Надя копирует интонации Виктора, и по моему сердцу бежит капля крови.
Я хочу закричать, чтобы они прекратили говорить о Викторе, но с улыбкой прикусываю внутреннюю сторону щеки.
Они любят папу.
И я бы могла начать настраивать их против него, но тогда я точно проиграю.
Такая низкая игра только для отчаявшихся и слабых женщин, которые сплелись воедино со своей обидой и гневом на мужчину.