Воцаряется молчание, и я поднимаю взгляд к потолку, ожидая дальнейших криков.
— Лиза, рот прикрыла! — рычит Виктор. — Сейчас говорю я.
Я вскидываю бровь и приглаживаю волосы.
— Вы ничего этим не добьетесь, девочки, — говорит Виктор. — Вы только мать задергаете! И не должна она за меня бороться! Не должна! За вас — да, но не за меня! Я ушел! Это я сделал больно вашей маме! Это я после двадцати четырех лет наших отношений их разрушил! Мог ли поступить иначе? И легче ли мне сейчас? Да ничерта подобного!
— Мы тебе мешаем?!
— Нет! — от рева Виктора аж люстра подрагивает у потолка. — Нет! Не вы! Не вы! А я! Я сам себе мешаю! — несколько секунд тишины, и он продолжает тише. — Не мама виновата, не вы и не кто-то другой. Просто мир стал для меня другим, и я в нем потерялся. Я хватался за вашу маму, делал вид, что если жить, как я жил до этого прежде, я вернусь тем, кем был. Нет, не вернулся, девочки. Я решил уйти, ведь всей моей жизнью и миром была семья… вдруг там за дверью я встряхнусь? Нет. Не встряхнулся.
Закусываю губы и зажмуриваюсь.
— Лариса? — спрашивает Виктор. — Мираж, который возник из-за желания поверить, что дело в человеке, который рядом. И вместо воды у меня во рту песок, девочки.
— Может, тебе просто и нас бросить, чтобы тебе было легче? — ехидно спрашивает Даша.
— Да вы только и держите меня.
А затем следует тишина, потом я слышу шаги, и Виктор спускается по лестнице. Щелкает замок входной двери, едва слышно поскрипывают петли и вновь щелкает замок.
Я не пойду.
Нет. Не пойду за ним. Пусть уходит. Пусть выбрасывается в окно. Он — не моя забота. Не моя.
Я постою на его похоронах в красивом черном платье, спрятав бледное лицо под тонкой вуалью.
— Да черт тебя дери, — цежу я сквозь зубы.
Встаю и торопливо выхожу из гостиной. На лестнице застыли три испуганные тени.
— Спать пошли!
Девочки молча исчезают. Я надеваю шапку на голову, затягиваю пояс на халате и выхожу на крыльцо, на котором сидит Виктор. Локти на коленях, ладони — в замке.
— Я сейчас уйду, — тихо говорит он. — Иди в дом, на улице холодно.
Глава 27. Проваливай
— Нет, — сажусь я рядом. — У меня обалдеть какой теплый халат. В таком можно собак выгуливать в холодные вечера, либо с бывшими мужьями на крыльце сидеть.
Виктор усмехается, а я поправляю шапку на голове:
— А еще мне же потом придется искать черное платье и загадочную вуаль на твои похороны.
Возвращаю ему его слова о моих похоронах, о которых он посмел мне сказать в тот день своей исповеди.
Виктор опять усмехается и говорит:
— И ты бы была хороша на моих похоронах.
И я не слышу в его голосе шутки, пусть на лице его сейчас кривая улыбка.
— Вить, что, мать твою, происходит? — шепчу я.
И спрашиваю я его сейчас не как бывшая обиженная жена, а как человек, который видит, что другой человек катится прямо в пропасть.
Он чуток притормозил в момент развода, а сейчас дальше катится. Да еще и ускорился.
— Я не знаю, Маша, — продолжает смотреть вперед, будто высматривает в пустоте врага. — Не знаю.
— Ты, видимо, не этого ждал?
— Нет, не этого, — он медленно кивает. — Если честно, я не знаю, чего ждал, но точно не этого, — замолкает и переводит на меня взгляд, от которого меня пробирает озноб. — Маш.
— Что?
— Как же ты держишься?
— А у меня есть выбор не держаться? — вскидываю бровь. — Вить, я же никогда не была соплежуйкой. Для меня сложности — это… причина идти дальше. Ты мне подкинул офигеть какую сложность. Самую сложную сложность, но ты же всегда был в моей жизни самым-самым, поэтому было бы глупо ожидать от тебя какой-то легкой и скучной банальности.
— Почему…
— Что почему? — мягко улыбаюсь.
— После всего… после моих слов… почему ты сейчас говоришь такое? — глаза у Виктора недоуменные и растерянные.
— Подожди, ты же сам хотел дружить…
— Ты же поняла о чем я, — продолжает вглядываться в глаза.
Теперь я смотрю перед собой и кутаюсь в халат поглубже под легким порывом ветра.
— Я все еще хочу, чтобы ты исчез из моей жизни, — шепчу я. — Я хочу разорвать тебя на клочки, а потом эти клочки растереть в порошок… — выдыхаю. — Из порошка этого испечь с твоими потрохами пирог и съесть его… Еще скормить дочерям, соседям, — моргаю. — Я прокручиваю множество вариантов мсти и злодейств, но я же не избавлюсь от тебя, Вить. Ты же останешься в памяти и прошлом, в котором я была счастлива. Мне этого не выкинуть из своей жизни.
Делаю паузу и пожимаю плечами: