И этот профессор за пару дней до рокового вечера намекнул мне, накрыв мою руку своей толстой ладонью, что я могу получить зачет автоматом. Я ведь такая умненькая, такая симпатичная.
Кто напал на уважаемого человека — неизвестно. Ну, как неизвестно. Все подозревали Виктора, но заявления с обвинением от профессора, который затем уволился, не поступило. Девочки на нашем и других потоках выдохнули.
— Я не виновата…
— Я не говорил, что ты виновата! — в ярости клокочет. — Но ты ведь могла обратиться ко мне! Я бы тебе нашел нормальных и проверенных людей!
— Мне ничего от тебя не надо!
Ныряет в салон, и я вжимаюсь в угол.
— Ты имеешь полное право ненавидеть меня, — поддается в мою сторону, вглядываясь в глаза. — Имеешь, Машуль. Но нет у тебя права подвергать себя опасности. А ты это и делаешь. Сколько раз я тебе говорил, что нанимать надо людей с умом! Сколько?! И только через знакомых! Через поручителей!
— У этой бригады были хорошие отзывы на страничке…
— Хорошие отзывы? — шепчет Виктор. — Правда? Да я тебе столько отзывово накатаю через ботоферму, что ты охренеешь! Еще не открылась, а уже весь город с ноготочками ходит! И все довольные! Никогда таких ногтей ни у кого не было! Самые лучшие ногти во всем мире!
— Не ори…
— Дура!
Резко отшатывается, смотрит перед собой и медленно выдыхает, поскрипывая зубами.
Пастухов на крыльце кому-то звонит, и я шепчу:
— Твой друг что-то мутит…
— Это уже не твоя забота, — опять выдыхает.
— Ты ему доверяешь?
— Ну, он насиловать меня не будет! — опять повышает голос и в ярости смотрит на меня. — Ясно? Ароматизатор для шкафа сожрет! Это да! Это он может! И я тебя с ним, если понадобится, то спокойно оставлю!
— Хватит на меня орать! Ты на меня в браке не орал! И сейчас тем более не смей!
— А стоило, похоже, орать! И ведь мне часто так хотелось орать на тебя! Орать и все ломать! Потому что ты иногда невыносима!
— Да ты что? Ты у нас что ли выносимый?!
— Да что там иногда! Ты часто сукой была!
— Я — сукой? — возмущенно охаю я. — Обалдел?!
— Ласковой, мягкой, — тихо отзывается он и затем рявкает, — но сукой!
Я его сейчас убью. Меня начинает трясти от злобы к его бледной харе, окровавленным рукам и к этому сладкому запаху Ларисы, которым провоняла вся машина.
Глава 34. Домой, Машуль
— Ты зря приехал! Пусть бы меня даже убили!
Конечно, я не соображаю, что сейчас несу под волной бурлящей ненависти. Я бью его.
Удары получаются слабыми, неуклюжими, зато мои крики громкие. Такие громкие, что меня саму оглушают.
— Козел! Это моя жизнь! Без тебя! Ты гордо свалил из нее!
— Будто ты бы меня в ней оставила!
— Заткнись!
Царапаю его рожу в желании содрать кожу, добраться до костей, но он перехватывает мои руки, рывком привлекает к себе и стискивает в объятиях.
— Пусти, козлина! — сквозь рыдания вою я.
Но не отпускает.
Я хочу принять его объятия, отдать ему свой страх, отчаяние и слезы, но не могу. Мы в разводе.
И мне мало его родных объятий. Мало того, что он для меня сейчас только близкий человек.
Он был моим мужчиной, а теперь я должна осознать, что Виктор — бывший муж и защитил он меня не как любимый и любящий, а как родственник.
— Отвали! — я выворачиваюсь из его объятий и зло толкаю в грудь. — Отвали! Тут все провоняло твоей Ларисой! Ты ее тут отымел?!
Виктор отворачивается, смотрит перед собой и поднимает брови. Затем снисходительно надувает щеки и выпускает воздух.
— Отымел ее тут и меня затащил сюда? Ты, что, извращенец?
— Ну, для кого-то мы оба были бы извращенцами после некоторых моментов нашей жизни, — пожимает плечами.
Замолкаю на несколько секунд, переваривая слова Виктора, а затем возмущенно распахиваю глаза.
Это что еще такое?
Да как он вздумалсейчас говорить о нашей близости, в которой мы были смелыми, открытыми и очень любопытными.
— Да как ты смеешь…
Виктор молча покидает салон и оставляет меня с открытым ртом, из которого я планировала вылить на него порцию оскорблений и возмущения. Хлопает дверца, я вздрагиваю и сама выскакиваю на улицу.
— Это так по-мужски, Вить! Взять и уйти!
Шагает к крыльцу, на котором пастухов торопливо прячет телефон в карман.
— Хотя это теперь твое кредо жизни! Если что-то не нравится, то ты уходишь.
— Ириску сюда давай, — громко и в командном тоне говорит Виктор Пастухову, который лезет в карман пиджака.
— Я ее хотел оставить на десерт после пирожка, — фыркает тот. — Какой ты жадный.