Ведь все сложилось так, как мы и хотели в начале нашего пути.
И я бы не поняла его. Может, сымитировала, что понимаю, но на по факту… по факту я все проигнорировала.
Я спрятала голову в песок. Сделала вид, что все хорошо.
Я лгала себе, что этот год перед его признанием на кухне был идеальным и что якобы ничего не предвещало. И, видимо, ждала, что Виктор сам вернется в свою норму, просто надо подождать. Сам разберется, а я не буду лезть к нему вопросами, акцентировать внимание на его “выпадах” из реальности, отсутствующем взгляде и молчании в потолок после близости.
Он же в этот момент меня обнимал, а разговоры лишнее. Я лучше усну в его руках побыстрее.
— Я хочу тебя сейчас прогнать, Вить, — сипло шепчу я.
— А чего не выгоняешь? — усмехается.
— Я видела, что меняешься, Вить, — едва слышно отвечаю я. — Видела, но… я решила все это проигнорировать.
— Почему?
Я поправляю плед на плечах и возвращаюсь на диван. Откидываюсь на подушки, смотрю на люстру и усмехаюсь:
— Разве имеет мужчина право скучать с такой королевой, как я? — вытягиваю ноги. — С жиру бесился, — кошу взгляд на Виктора. — И только другая баба могла быть для меня оправданием всего этого идиотизма. И я думала тут… Я бы не пошла с тобой к семейному психологу.
— Почему, Маш?
— Потерять корону с головы было бы больно, — хмыкаю. — Меня устраивал сценарий, в котором мы разведены, а я — гордая обманутая женщина и страдалица с чувством собственного достоинства, — смотрю на Виктора прямо. — И я ведь хорошо справлялась с этой ролью, Вить. Идеальная разведенка.
И стоит мой Виктор посреди гостиной обычным уставшим мужиком, а я на диване сижу грустной теткой.
И видим мы такими друг друга впервые. Два человека скинули все маски, стерли тряпкой грим, который рисовали все эти годы, и смотрят друг на друга.
— Это другие устают от брака, друг от друга, — слабо улыбаюсь я. — Сомневаются, запутываются и теряются среди прожитых лет. А мы не такие. Мы особенные, ведь любовь у нас была другой. Не такой, как у остальных. А в итоге мы те же живые идиоты, Вить, только с раздутым самомнением.
Виктор шагает к дивану и садится рядом. Накрывает мою ладонь своей, а я кладу ему голову на плечо.
— Спасибо, что поехал за мной, — закрываю я глаза. — И я боюсь, что будь я на твоем месте, то… гордо отправилась бы по своим делам.
— Но на крыльцо ночью ты же вышла, — тихо отзывается Виктор.
— Если бы не вышла, то не было бы вулкана?
— Нет, — коротко отвечает Виктор.
— Мы обречены, Вить, — вздыхаю я.
— Определенно.
— И почему мы решили, что все будет иначе?
— Мы же идеальные, — Виктор усмехается, — а идеальные разводятся правильно.
— Ага, и идеальные не ходят в суд, за них все решают адвокаты. Может, поэтому мы не чувствуем себя разведенными?
— А ты считаешь, что мы бы без адвокатов развелись? — мягко разворачивается ко мне.
— Ну, вероятно, без адвокатов ты бы кому-нибудь обязательно морду набил.
— Судье, — серьезно отвечает Виктор.
— За что?
— Я бы нашел причину.
Хочу поцеловать его. Но уже не как Виктора из прошлого, а как настоящего и реального.
С расцарапанным лицом, с тонкими морщинками вокруг глаз и бровями, в которых пробились редкие седые волоски. Такого сложного и непонятного.
Но не ошибкой либо это будет?
Глава 39. Футболка с попугаем
Я не целую Виктора, потому что понимаю, что он забьет все мысли учащенным пульсом и гулкими ударами сердца.
Я касаюсь его лица кончиками пальцев.
Виктор поддается в мою сторону с шумным и влажным выдохом, и я шепчу:
— Нет.
— Почему?
— Потому что я хочу посмотреть на тебя.
В глазах Виктора недоумение, и я слабо улыбаюсь:
— И ты на меня посмотри.
За прожитыми вместе годами, за множеством вызовов, за счастьем и, как оказалось, привычками мы не заметили самого главного.
Мы изменились.
И он, и я.
Предо мной сидит мужчина. Зрелый, красивый.
Черты лица Виктора заострились, появились тонкие морщинки и редкие седые волоски в шевелюре.
А еще у него на виске у правой брови появилась новая родинка.
И когда она появилась? Я ее заметила только сейчас.
Касаюсь родинки, и ресницы Виктора вздрагивают.
— У тебя тут родинка, — шепчу я. — Ты знал?
— Нет, — его зрачки расширяются.
— А она у тебя есть. Раньше не было, Вить, — прищуриваюсь. — Когда она могла появиться?
— Без понятия.