— Рома, смотри сюда, — у Нади в одной руке — погремушка, а в другой она держит телефон. — Утю-тю-тю, Рома…
Рому сестры одели в костюм зайчика из белого плюша с длинными ушами. Вчера он был цыпленком, позавчера — олененком.
Сидит, глазами лупает на погремушку, улыбается и тянет к ней ручки.
— Фоткай, — шепчет Лиза. — Пока смотрит.
— Да фоткаю, блин, фоткаю.
— Да подождите, — Дашка кидается к брату, — морковку забыли.
Сует в руки недоуменного Ромы игрушечную морковку, поправляет уши и возвращается к Наде.
— Вот теперь фоткай.
Такой милый пупс и сразу так не скажешь, что ночью он обращается в орущего демоненка, который рыдает от того, что не может выбрать какую ему взять грудь. Хочет две, но рот-то у него один.
— А теперь давай папу, — шепчет Лиза и разворачивает Надю к Виктору, который дрыхнет в кресле, улучив момент. — А потом маму…
А я тоже почти сплю, затаившись у гладильной доски, недоумевая уже пару минут, почему утюг холодный.
Ну да, к сети не подключен.
— Вить…
— Что? — сквозь сон бубнит Виктор
— Утюг, кажется, сломался, — зеваю я в ладонь. — Посмотри, а.
— Сейчас…
Подходит только через несколько минут. Встает рядом, и я вручаю ему утюг:
— Холодный. Не нагревается.
Виктор касается утюга, крутит температурное колесико, смотрит на вилку, которая валяется на полу у его ног, на пустую розетку и опять тиранит колесико.
— Не работает, — тяжело вздыхаю я. — Сломался.
— Угу, — Виктор отставляет утюг и озадаченно поглаживает небритую щеку. — А как сломался-то?
— Не знаю.
— Может, мы им скажем? — едва слышно отзывается Лиза.
— Подожди, — отвечает Даша, и голосок дрожит от подступающего смеха.
Рома крякает, и я настороженно оглядываюсь на него. Расплывается в улыбке, тянет морковку ко рту и фыркает.
— Так, — Виктор тоже оборачивается. — Мы готовы опять покричать?
Рома щурится на него и неуклюже валится на подушки, тихо агугнув.
— Смотри-ка вжился в роль милого зайчонка, — Виктор смотрит на меня. — Но нас не обманешь, да? Не проведешь.
Мы, кажется, с ним сейчас даже синхронно пошатываемся.
— Мы с ним посидим, — тихо говорит Лиза.
Мы с Виктором замираем и не шевелимся, чтобы не спугнуть дочерей, которые изъявили желание побыть хорошими дочками и замечательными сестрами.
— И пеленки погладим, — добавляет Даша.
— Утюг сломан, — недоверчиво предупреждаю я.
— Починим, — Надя пожимает плечами. — Всего-то надо его подключить к розетке.
— Утюг починят, пеленки погладят, с малым посидят, — пудивленноеречисляет Виктор. — Это неспроста, да?
— А не пофиг ли? — едва слышно говорю я. — Потом разберемся, а? Пошли…
На цыпочках крадусь прочь, оглядываюсь на Виктора, который застыл за мной:
— Так мы сбегаем или нет?
— Я проверила, что ты идешь за мной.
— Да куда я от тебя денусь?
— Вдруг ты недотерпел и упал спать прямо тут?
— Сил у меня хватит доползти до спальни.
— Да идите уже, — Даша скрещивает руки на груди, а Лиза садится на диван и затаскивает к себе Рому на колени.
— Пока-пока, мама и папа, — Надя берет ручку обалдевшего до струек слюны на подбородке Ромы и машет нам. — Мы тут сами разберемся.
— Разберутся, Маш, — шепчет Виктор. — Пошли, пока не передумали.
Решительно отметаю от себя дурацкую мысль, что идеальная мама сама занимается своим ребенком и не скидывает его на дочерей.
Я неидеальная.
И я хочу спать, а дочки у меня сами рвутся понянькаться с младшим братом, и я с Виктором им явно сейчас мешаем быть взрослыми девочками.
— Ладно, побежали скорее, — на цыпочках ретируюсь из гостинной. — Это может быть разовая акция.
— Да ты что? — Валентина округляет глаза, и Рома ей на своем детском лепете что-то доказывает, взмахивает ручками. — Опять ночью буянил?! — смотрит на Виктора. — Это он в тебя.
— Знаешь, мам, если он правда в меня, то прости меня, пожалуйста, — Виктор вздыхает. — У меня за плечами тройня как бы, а тут… Может, я просто уже старый?
— Все, я готова, — выплываю к нему, а затем смотрю на Валентину, — слушайте, а, может, мы пойдем поспим?
Я, конечно, красивенько оделась, закрасила мешки под глазами, но душа у меня рвется к одеялу и подушке.
— У вас свиданка, — безапелляционно заявляет она.
Рома копирует ее строгий тон и хмурится.
— И ты туда же, — печально вздыхаю я.
— Мы можем снять номер и поспать там, — загорщичеески шепчет Виктор.
Смотрю на него с сомнением и с надеждой.