— Ой делайте вы что хотите, но не здесь, — Валентина скрещивает руки на груди. — Я вас выпинываю на свиданку, а какая она у вас будет, мне все равно.
— Да идите уже, — в гостиную вплывает с миской попкорна Даша. — У нас тут своя вечеринка намечается.
— Я так понимаю с новыми костюмчиками?
Через пару секунд нас к выходу тащат Лиза и Надя, выталкивают на крыльцо и говорят:
— Раньше двеннадцати ночи вас не ждем.
Захлопывают дверь перд нашими носами, и мы с Виктором расстерянно смотрим друг на друга.
— Нас выгнали из дома наши же дети, — возмущенно шепчу я.
— Да я в шоке.
— И раз им там будет весело, то и нам тоже должно быть.
— Мы просто обязаны показать, какие мы весельчаки, Машуль, — с тихой угрозой заявляет мне мой муж.
— Как весело спим на огромной кровати кинг-сайз?
— О да, это будет лучшее веселье.
— У нас до двенадцати ночи семь часов, Вить, — у меня голос дрожит от предвкушения. — Давай в номер еще еды всякой закажем, обожремся и упадем.
— Давай, — рычит мне в губы. — А еще я бы не отказался от джакузи.
— О да, — меня аж начинает немного трясти. — Продолжай…
Книгу мы, кстати, с Виктором написали, но под псевдонимами Мавкины Елена и Генадий.
Лена и Гена, короче. Их придумали наши дочери, и они получают множество благодарностей от читательниц, которые узнали в “Генадии” своих мужей. У многих к сорока годам начинает свистеть крыша. Как у мужчин, так и у женщин. Просто мелодии разные, но одинаково разрушительные для отношений.
Лариса вышла замуж за пузанчика. Она мне позвонила и спросила, стоит ли ей приглашать меня и Виктора на свадьбу. Опять согласилась с тем, что она странная, но иначе не может. Я сказала, что это будет лишним, и она облегченно выдохнула. Очень загадочная женщина, которую я попросила не набиваться мне в подруги, и она опять выдохнула, будто я ее душила и перестала.
Потом через некоторое время я ее, кажется, видела. С животиком, а на следующий день столкнулась с ее пузанчиком в детском магазине. Он выбирал детскую кроватку. Очень важно вышагивал и третировал молодого консультанта, какая лучше и почему.
С Виктором наша жизнь стала иной, чем была. Конечно, нас периодически заносит в дебри “идеальных людей”, но мы куда легче теперь.
В нас больше жизни и меньше чванства, которое мы незаметно для себя взрастили.
Наверное, стоит пару слов сказать о том уроде, из-за которого мне пришлось продать студию.
Он каким-то образом оказался избитым в вытрезвителе, потом его отправили в психушку, а после он якобы “сбежал” и пропал с концами. Никаких других подробностей Виктор мне не рассказал, потому что не стоит забивать голову такими вопросами.
Я согласилась. Я лучше займусь бухгалтерскими отчетами своей маникюрной империи, чем буду думать о мерзком и тупом мужике.
И раз речь зашла о моем бизнесе, то и тут у меня все неплохо. Всплывают некоторые проблемы, но они все решаются, и часто через Виктора, который всегда покупается на мое “ой, блин, я ничего не понимаю!”.
Каждому из нас нравится эта игра, в которой я маленькая, слабая и глупая, а он большой, сильный и очень умный.
И за таким приятно прятаться, особенно от грязной посуды в раковине.
*** — Да ты копия отца, — Юра щурится на Рому, который игнорирует его и рисует зеленую собаку фломастером.
Очень старательно скрипит по бумаге, и у Юры дергается глаз.
Он смотрит на меня:
— Такой же, как ты.
Пожимаю плечами и делаю самодовольный глоток воды.
— Он будто от тебя отпочковался, — Юра ежится, когда Рома опять скрипит фломастером по бумаге, раскрашивая собачий хвост.
Рома смотрит на него, и он сглатывает:
— Я даже теряюсь перед вами, молодой человек.
— Зеленых собак не бывает, — отвечает Рома.
— Так… Эмм… Ну да… — Юра озадаченно чешет щеку, — но это же ты ее такой нарисовал.
— Ну и что?
Юра опять смотрит на меня и шепчет:
— Да это же магия какая, Вить, родить мини-версию себя.
— Это тебе, — Рома придвигает лист с собакой Юре, который круглыми глазами разглядывает четырехлетнего художника.
— Спасибо, — выдерживает растерянную паузу и переводит на меня озадаченный взор, — это очень мило и почти до слез, но зная тебя, я теперь должен повесить эту собаку в рамочку и хранить на видном месте.
— Тебе не нравится? — тихо спрашивает Рома.
— Нравится, — торопливо говорит Юра. — Такую собаку мне еще никто не дарил.
Рома улыбается и тянет фломастер в рот.
— Нет-нет-нет, — Юра выхватывает фломастер из его пальцев. — Нельзя.