— Эй, тише, дамочка! Слюной подавишься, — безэмоционально роняю. — Паралич стеганет и все, муж-вдовец. Чао, Лариск. В этот раз не оплошай.
Захлопываю дверь и с идеально ровной спиной шествую к мужу. Он замечает меня издалека, радостно улыбается и машет. Он с ней не спал. Лариска сказала именно так. А что тогда? Что между ними было? Полноценно-неполноценно, имелось ввиду что? Эти вопросы сейчас разорвут голову.
Как же продержаться и достойно выстоять.
Или… оставить в прошлом…
— Светик, я начал волноваться. Едем отметим? Я заказал «Дитрих». Шикарный ужин, живая музыка, танцы под музыку пятидесятых.
Он такой заразительно счастливый, что подхватываю настрой и решаю окончательно оставить за бортом былое.
У нас одна заключительная глава и эпилог. Мы заканчиваем)))
Ну что? Простили Дениса? Или как прежде он не нравится? Ведь исправляется парень, видно же)))
И Света тоже стала более понятной. Ведь не простая она тоже, девочки. Мы все совершаем ошибки.
Вопрос в том, умеем ли их признать.
Глава 47
Через время.
— Давай, девочка, — командует акушерка. — Тужься. Раз-раз, ну-у-у. — стирает пот со лба. — Папаша не стоим. Подбадриваем жену. Еще. Еще немного.
— О-о-х, — подкидывает очередная потуга. — Да что ж за твою ма-а-ать!
По телу огненные судороги шпарят. Там больно, что силы уже заканчиваются.
— Родовая деятельность слабеет, — сквозь шум в ушах слышу настороженный голос. — Капельницу. Живо!
Раздирает напополам. Как справиться? Как не навредить доче? Что они еле телятся?
— Помогите ей! — кричу, но в реальности еле шепчу. — Что угодно вынесу. Просто помогите ей родиться.
Сквозь муть вижу скользящие тени. Врачи сосредоточенно делают работу. Все мельтешит, мажется. Я не должна отключиться, нет, я выдержу. В запале убираю руку с рычага и ищу мужа. Он тут же схватывает ответно.
— Светик, — голос хриплый и дрожащий. — Родная.
— Отца из операционной убрать!
Голос оглушает. Я понимаю, что что-то пошло не так, но меньше всего хочу, чтобы Денис покинул меня. Он мое спасение, он должен быть рядом. Мотаю головой, мокрые пряди хлещут по лицу. Мычу бессвязно и глухо.
— Нет! Не-е-т!
— Я не выйду, док, — твердо говорит Денис. Он режет словами, как пилой. — Не выйду! Что сделать, как помочь? Говорите, я готов на все.
Ответ тонет в моем же стоне, пока вводят катетер в кисть. Вены на сгибе локтя подвели. Вместо кожи, там сейчас огромные синяки и вздутые шишки.
— Четыре двести выродить надо, Света, — хлопает по щекам акушерка. — Не послушала меня, сама да сама. Ну ничего. Смотри на меня, давай. Видишь? На потуге пытаемся продышаться. Сейчас она… Так… Так! Дышим.
— Денис! — шелещу спертым воздухом.
Его руки держат за плечи, гладит меня и успокаивает. Говорит, что я сильная, что любит до потери пульса.
— Светка, родная. Моя отважная девочка. Люблю тебя, моя хорошая. Давай, постарайся. Дышим, родная. Ты моя малышка, — его низкий голос вибрацией шпарит по телу, вселяет в меня мощь, настраивает на благоприятный исход. — Мы с тобой все выдержим. Проживем самую счастливую жизнь, любимая. Ты только постарайся сейчас. Выпусти дочку на волю.
— М-м-мх… — завожу на новом витке схватки.
Но мне легче. От того, что рядом, от того, что со мной переживает и волнуется.
Какая я дура, что боялась реакции мужа на роды. Тут кровь, боль, вид у меня как у пугала. Но разве есть что-то еще прекраснее рождения ребенка? Разве это не самое сокровенное таинство? Я все равно для Дена самая любимая, знаю теперь.
— Всю жизнь с рук не спущу, малыш, — протирает влажной тканью лицо. Убирает пот и слезы. Мгновенно легче становится. — Девочка моя. Единственная. Самая-самая!
Команда врача перетягивает внимание.
— Головка показалась. Света, хотите потрогать?
— Что? — не понимающе таращусь.
— Вот макушечка виднеется. Отдыхаем пока, но недолго. Так что?
Денис вытягивается вперед, но я против. Куда он там таращится? От неожиданности немного теряюсь.
— Нет, не надо.
— Зря, — подмигивает врач и снова. — Готовимся выталкивать. Пошло… Пошло… И-и-и!
— А-а-а-а! — на волне крика тужусь и малышка выскальзывает на половину.
Не успеваю помнится, как еще раз, еще два, и красный комочек подхватывает персонал.
— Девочка! Четыре кило двести грамм. Пятьдесят шесть сантиметров. Большая какая, а красивая загляденье, — умиляется акушерка. — Папаш, режьте пуповину.