— Мам, так нужно, — чмокаю родительницу.
Машу рукой отцу и подхожу к мужу.
— Поехали домой, — тихо шепчу в его губы.
40. Я тебя простила
— Если что, я дядю твоего пальцем не тронул, — Дима нервно вцепился в руль и смотрит на дорогу не мигая. — Мог бы ответить, но не стал.
— Пожалуйста, замолчи, — тяжело дышу, пытаясь переварить этот день.
— Надь, я тебе клянусь, я не такой, как он! — не унимается муж, а потом резко замолкает.
Набирает воздух в легкие и брови сводит на переносице.
— Хотя… — тянет медленно. — Наверно, он прав, Надь. Я мудак и прощения недостоин. Я тебя предал. Я не имею больше права на счастливую семейную жизнь.
— Я знаю, что ты не такой, как дядя Леша, — качаю головой и сильно зажмуриваюсь.
— Я люблю тебя. Честно. Я все понял и осознал, но, наверно, поздно. Мой поступок из памяти не сотрешь, — рассуждает механическим голосом.
— Дим, давай спокойно доедем до дома. Потом поговорим.
Рогов включает радио. Я закрываю глаза и стараюсь расслабиться.
Все видят, как трепетно Дима ко мне относится.
И я чувствую, что он любит. Вижу это. Он мне каждый день это доказывает. И обстоятельства такие, что я не могу его от себя прогонять, потому что двойняшкам нужен папа.
Мы же так сильно хотели малыша… а тут долгожданное чудо в двойном объеме.
И мне очень хочется уже подпустить Диму к себе, вернуть полноценную семейную жизнь, ощутить опору и поддержку по максимуму.
Но я, видимо, все еще жду каких-то знаков свыше, что муж будет мне верен, если я окончательно сдам оборону.
Когда входим в квартиру, на пороге нас встречает Пушинка. По традиции приветливо мяукает и сразу же трется о наши ноги.
— Надь, — начинает муж, смотря на меня с трепетом.
А я просто глаза закрываю и прижимаюсь к нему всем телом. Дышу родным запахом, наслаждаюсь его руками на моей спине, и меня отшатывает на десять лет назад…
… - Сегодня какой-то особенный день? — смотрю на загадочного Диму с огромным букетом в руках.
Раньше только полевые цветы таскал, а сегодня розы. Здоровый букетище.
— Месяц, как мы знакомы, — улыбается краешками губ. — И сегодня, Надя, ты станешь моей. Хочешь ты этого или нет!
Только собираюсь возмутиться, как Рогов резко обнимает за талию и прижимает к себе вплотную. Едва пискнуть успеваю, и властные мужские губы накрывают мои в поцелуе.
В нашем первом поцелуе.
Разговоры сменились решительными действиями.
Дима жадно всасывает мою нижнюю губу в свой горячий рот, дышит тяжело, проводит кончиком языка по моему языку.
Я дрожу в его руках.
Меня целовали раньше. Но не так требовательно и напористо.
Земля уходит из-под ног, я даже дышать не смею. По телу горячая волна возбуждения растекается, и я на мгновение собственной реакции пугаюсь.
— Ну вот и все, Надя, — обжигает жаром. — Ты теперь моя.
— Мы всего месяц знакомы!
— А мне этого достаточно! Я уже понял, что ты моя суженая.
Не могу перестать улыбаться…
… Вздыхаю и отстраняюсь от мужа.
— Завтра нужно получать бумажки о расторжении брака, — шепчу, опустив глаза.
— Вместе поедем?
— Да, наверно.
Замолкаем, смотря друг другу в глаза. У меня сердце оглушительно долбит в ребрах и душа болезненно сжимается.
— Дим, — сиплю дрожащим голосом, ладошки потеют. — Я, кажется, готова…
Муж смотрит на меня внимательно, его лицо застыло в напряжении.
— Я готова тебя простить… — шепчу онемевшими от волнения губами. — Я тебе верю. И ты мне очень нужен.
Закрывает глаза и вновь прижимает меня к себе. Ощущаю его хаотичные горячие поцелуи в висок, в щеку, в краешек губ.
Замирает, смотрит в мои глаза, будто ищет в них разрешение на дальнейшие действия.
И я сдаюсь.
Я скучала по нему все эти месяцы.
И сегодня я поняла, что окончательно простила.
Дима целует меня с нежностью и трепетом, сминает мои губы настойчиво, властно, а я дрожу и слезы по щекам бегут.
Это не просто поцелуй. В нем все мои чувства собраны. Безграничная любовь к своему мужчине, благодарность за десять лет счастливого брака, горечь от его поступка. В этом поцелуе боль льется из ран моей потрескавшейся души и окутывает все пространство теплом и нежностью.
— Наденька, — обжигает горячим дыханием, оторвавшись всего на секунду, а после углубляет поцелуй.
Внутренняя дрожь сменяется томным возбуждением. Шар воспламеняется внизу живота, обхватываю лицо Димы ладонями и всхлипываю. Тягучее удовольствие, которое теперь стало еще слаще и острее.