Костя и Зоя фотографируют нас на фоне роддома.
Этот ад, наконец-то, закончился. Все позади.
Наших деток осмотрели, и хоть зрение и слух нужно будет обязательно проверять еще ни один раз, сейчас с малышами все хорошо.
Мы провели в роддоме долгие восемь недель. За это время листья на деревьях успели переодеться в яркий осенний наряд, земля пропиталась хлесткими дождями, температура воздуха упала до плюс десяти.
Зато в наших с Димой отношениях царит тепло. Такое, будто не было никаких бурь, гроз, проливных дождей. Мы словно не разводились.
Сейчас мы даже более близкие люди, чем было раньше. Мы — родители. Наша семья теперь полная, большая и счастливая.
И я счастливая.
Ровно до того момента, пока не вспоминаю про Алину.
— Какие уже большие! Ой, какие хорошие! — Зоя по очереди заглядывает в спящие детские лица. — Мои крестники! Мои сладкие пирожки!
— Ладно, поехали, — тихим голосом командует Дима.
Костя сегодня за рулем. Зойка на переднем сидении.
А мы с мужем сзади. Каждый держит по ребенку, сплетаем пальцы. Дима гладит мою руку осторожно.
Довольный до небес!
Он отличный папа. Я даже не ожидала, что Рогов будет так любить детей.
И от этого в душе что-то натягивается, ноет, крошится.
Алина тоже вот-вот родит. Дима упорно заявляет, что ее ребенок не от него. Но тест ДНК…
У меня есть страхи и опасения. Я молчу о них, проглатываю, стараюсь верить моему мужчине. Но эта вера, ничем не подкрепленная, шатается от каждого дуновения ветра. И иногда меня торкает до немой истерики.
Костя тормозит у ворот нашего нового дома.
— А можно в гости? — осторожно шепчет Зойка. — Очень хочется деток понянчить. Уже не терпится!
— Зой, не напрашивайся, — осаждает ее Костя.
— Да можно, конечно! Пойдем! — взмахиваю рукой.
Мы никого не приглашали на выписку. Захотели, чтобы этот день был только нашим.
Но Зоя и Костя… они уже родные. Столько помощи от них с момента знакомства, столько поддержки, столько добрых слов.
Я рада, что они есть.
Дима с волнением отпирает дверь.
— Надеюсь, тебе все понравится, Надюш. Я очень старался! — сообщает мой муж.
И я вхожу в наше новое гнездышко. С порога веет уютом. Прижимаю к себе доченьку, осторожно ступая по свежему паркету к кухне-гостиной.
Застываю при входе.
Все, как я мечтала! Обои с яркими красными цветами, зеленый кухонный фасад, большой обеденный стол, комфортная зона для готовки. И огромный диван для гостей тоже зеленый!
— Дима… — шепчу одними губами беззвучно.
Сердце шумно долбит в ребрах. Тудух-тудух, тудух-тудух.
На глазах наворачиваются сладкие слезы.
— Да, красиво! И удобно! — констатирует Зойка. — Слушай, муж, а я тоже такие обои хочу! Глянь, какие розы!
— Мы ведь уже выбрали васильки…
— Ну Костя! Васильки давай в спальню, а розы в гостиную!
Дима рассказывал мне, что у Грачей ремонт немного затягивается, но они уже переехали. Зоя настояла. С работы ушла, чтобы бытом заняться.
— Надь, давай чайник ставь, — Дима забирает у меня дочку.
Я с тревогой наблюдаю, как он держит двоих детей сразу.
— Я не уроню! — строго чеканит, заметив в моих глазах смятение.
— Я помогу, — кивает Костя и принимает Сережку.
Наши мужчины уходят в детскую, я щелкаю кнопку на чайнике, сажусь за стол.
— Ну, как ты? — начинает Зоя вполголоса.
— Нормально, — поднимаю плечами и взгляд отвожу.
Нервная дрожь прокатывается по позвоночнику.
Дима так старается отгородить меня от проблем с Лебедевой, что ничего толком о ней не говорит. А мне до ужаса страшно…
— Надь, что не так? — подруга прочитывает мое состояние и пытливо смотрит на меня.
Закрываю глаза обреченно и прикладываю прохладные ладони к горячим щекам.
— Алина… — вздыхаю шумно.
— А что она?
— Скоро родит. Дима так трепетно относится к Танечке и Сережке, что… я боюсь. Вдруг он увидит ребенка Алины и его молнией ударит осознание.
— Осознание чего?
— Вдруг проснутся какие-то чувства, Зой? Я знаю, что Алину ждет суд и тюрьма. Но… а если Дима ее пожалеет? Вдруг…
— Я тебя понимаю, Надя, — чеканит Зоя и расправляет плечи. — Но мы не узнаем этого, пока Алина не родит. Уже скоро. Потерпи.
56. Бесконечно…
— Ну, как тебе новая ванна с джакузи? — шепчет Дима, оторвавшись от телефона.
— Это рай на земле! — вытираю волосы полотенцем и заглядываю в кроватку к Танечке.
— Спят. Сережка просыпался, я его покормил.